— Если бы это было возможно, я охотно уехал бы на «Лотарингии».
Жан спросил:
— Что же тут невозможного?
— Я никого не знаю в Океанском пароходстве.
Ролан недоумевал:
— А все твои великие планы, твоя карьера? Как же с ними?
Пьер негромко ответил:
— Иногда нужно идти на жертвы и отказываться от самых заветных надежд. Впрочем, это только начало, только средство сколотить несколько тысяч франков, чтобы затем устроиться.
Отец тотчас же согласился с его доводами:
— Это верно. За два года ты сбережешь шесть-семь тысяч франков, и, если их хорошо поместить, ты можешь далеко пойти. Как ты думаешь, Луиза?
Она тихо, чуть слышно ответила:
— Я думаю, что Пьер прав.
Ролан воскликнул:
— Ну, так я поговорю об этом с господином Пуленом, я с ним хорошо знаком! Он — судья в коммерческом суде и ведет дела Компании. Кроме того, я знаю еще господина Леньяна, судовладельца, который дружит с одним из вице-председателей.
Жан спросил брата:
— Если хочешь, я сегодня же позондирую почву у господина Маршана?
— Пожалуйста.
Подумав немного, Пьер продолжал:
— Может быть, лучше всего будет написать моим бывшим учителям в Медицинской школе: они были ко мне очень расположены. На эти суда нередко попадают круглые невежды. Благоприятные отзывы профессоров Мас-Русселя, Ремюзо, Флаша и Боррикеля решат дело быстрей всяких сомнительных рекомендаций. Достаточно будет предъявить эти письма правлению через твоего приятеля, господина Маршана.
Жан горячо одобрил это:
— Блестящая, просто блестящая мысль!
И он уже улыбался, успокоенный, почти довольный, уверенный в успехе; долго огорчаться было не в его характере.
— Напиши им сегодня же, — сказал он.
— Непременно… Сейчас же этим займусь. Я сегодня не буду пить кофе, у меня что-то нервы разгулялись.
Он встал и вышел. Жан повернулся к матери:
— А ты, мама, что делаешь сегодня?
— Право, не знаю… Ничего…
— Не хочешь ли зайти со мной к госпоже Роземильи?
— Да… хочу… да…
— Ты же знаешь… я сегодня непременно должен быть у нее.
— Да… да… верно.
— Почему непременно? — спросил Ролан, по обыкновению не понимая того, что говорилось в его присутствии.
— Потому что я обещал.
— Ага, вот что. Тогда другое дело.
И он принялся набивать трубку, а мать и сын поднялись наверх, чтобы надеть шляпы.
Когда они очутились на улице, Жан предложил:
— Возьми меня под руку, мама.
Раньше он никогда этого не делал: у них была привычка идти рядом. Но она согласилась и оперлась на его руку.
Некоторое время они шли молча. Потом он сказал:
— Видишь, Пьер охотно согласился уехать.
Она прошептала:
— Бедный мальчик!
— Почему бедный? Он отлично устроится на «Лотарингии».
