несли последнюю службу, как вазоны для цветов вдоль бордюра из зелени, окаймлявшего фасад жилища. Старое дедовское пальтецо, тщательно перелицованное и подшитое во время вечерних бдений, становилось праздничной одеждой для внуков. А когда те подрастут, из его толстой ткани выкроят не одну пару мягких туфель». Выбрасывалось же только то, для чего уже невозможно было найти применения.
После ужесточения санитарных требований и мер по охране среды вторичная переработка отходов не могла не возродиться, чему в немалой мере способствовало повышение стоимости складирования мусора в отвалах и его сжигания, а затем и удорожание сырья как такового. С начала 1980-х страны, познавшие изобилие, рьяно принялись за операции с утилем. Как из старого сотворить новое? Как вернуть в производство материалы, поддающиеся переработке, такие, как стекло, бумага или металлы, как частично или полностью заменить ими первично добываемое сырье, то есть из стеклянного боя делать бутылки, хотя и вовсе не похожие на те, что до того вернулись в виде осколков? Как пластмассовую тару превратить в садовые столики? Мы теперь, не ведая того, потребляем гораздо больше изделий, в частности в форме тары: металла (57%), бумаги и картона (58%), стекла (36%), изделий из пластмассы (19%), добытых из «переработанного вторсырья».
Облик перерабатываемых изделий улучшается, они все реже воспринимаются как изделия низкого качества. А иногда их сопровождает аура некоего нововведения или «тенденции». Маститые кутюрье и молодые дизайнеры подчас черпают вдохновение и даже сырье для своих изделий в мусорных корзинах. Они предлагают гламурные сумочки и изящные пустячки из старого пластика, стулья из пивных упаковок, кресла из набитых тряпьем джинсов и множество всякого рода дорогих декоративных материалов из вторсырья. У искусства переработки остатков жизнедеятельности, похоже, намечается прекрасное будущее.
В бедных или развивающихся странах переработка вторичного сырья оказывается первостепенной составляющей национальной экономики, поскольку дороговизна добычи новых природных компонентов, энергии, а часто — высокие пошлины на импорт побуждают ремесленников и промышленников заниматься сырьем из отходов. Эта замена способствует сохранению среды обитания. Ведь, в сущности, добыча громадных объемов руды, нефти, кремнезема для выплавки металла, получения стекла, пластмассы разрушает окрестности, отравляет воду и воздух и очень усугубляет парниковый эффект.
Усиление внимания к проблемам загрязнения окружающей среды и повышения стоимости работ, связанных с уничтожением отбросов, побуждает правительства развитых стран способствовать более полной реутилизации хозяйственных остатков и поощрению переработки в этих целях не только их, но также и того, что уже некогда было погребено в отвалах. Власти призывают вернуть все это в хозяйственное использование. С 1975 года во Франции бытовые отбросы официально переведены в ранг новых ресурсов. В сравнении с сожжением и складированием на свалках повторное использование утиля предпочтительнее, поскольку производит меньше зловредных отходов. К тому же оно менее энергоемко, чем производство из свежедо-бытого сырья, и не так благоприятствует выделению газов, ведущему к усилению парникового эффекта.
В связи с сокращением объемов добычи некоторых видов ископаемых и увеличением спроса на них, что способствует безмерному повышению цен, интерес к «вторсырью» неуклонно растет. Многие из видов отходов, вывезенных из богатых стран и сохранившиеся в отвалах в тех развивающихся государствах, куда их привезли, рассматриваются там теперь как ценные залежи, поскольку извлечение их обходится недорого из-за дешевизны рабочих рук. Теперь же благодаря глобализации рынок вторсырья раздвинул свои границы. Первым в повторную разработку пошло то, что легче всего добыть: железо, цветные металлы, бумага. Затем настал черед и более сложных для обработки категорий: пластмасс и электроники. В странах Юга эти ресурсы очень ценятся, хотя приходят они исключительно с Севера.
ПОСЛЕ ДОЛГОГО И ПРЕЗРИТЕЛЬНОГО ЗАБВЕНИЯ СТАРЬЕ ПОЛУЧАЕТ ПРАВА ГРАЖДАНСТВА В МОДНЫХ ДЕФИЛЕ
Добыча и обработка тряпья и тканей были уделом наших предков. Они штопали, зашивали, латали, перешивали и перелицовывали вышедшую из моды одежду и белье, продлевая им жизнь. Подшивали вещи взрослых, чтобы те еще послужили детям, распускали продранные пуловеры и вязали из них свитера, делали из шерстяных обрезков лоскутные одеяла. Когда-то новые одежды были совсем не дешевы, и люди довольствовались тем, что попадало им по случаю; часто после нескольких прошлых владельцев вещи донашивали до полной ветхости, тогда те становились добычей тряпичников и превращались в массу для изготовления бумаги.
В начале новой эры весьма процветавшая в Европе торговля поношенной одеждой часто была уделом женщин. Матери продавали одежду своих малышей, горничные принимали то, что уже не желали носить их наниматели, и продавали это либо меняли, наследники загоняли гардероб усопших, чтобы пополнить кошелек либо купить себе что-либо поновей. Круговорот одежды через посредство старьевщиков затрагивал интересы очень разных людей на многих ступенях общественной лестницы. В ту пору словцо «ношеное» еще не произносилось с оттенком пренебрежения.
В Париже так называемый «Квадратный рынок» у крепости Тампль, насчитывавший в 1835 году 1550 торговцев, был весьма примечательным местечком, привлекавшим разнообразную клиентуру со всех концов столицы. Он позволял людям в нужде и бедным семействам приобретать одежду по средствам, модникам обновить гардероб, а тем, кому начало везти в жизни, приобрести редингот черного сукна или шаль из дорогой шерсти. Филипп Перро в своей книге «Буржуазия с лица и с изнанки» (Париж, 1981) так описывает процветавшую там торговлю: «Этот обширный вещевой рынок пополнялся прежде всего трудами продавцов подержанных вещей и торговцев, обслуживавших любителей принарядиться, которые прочесывали весь город, заглядывали во все двери и под любую лестницу, чтобы купить что-нибудь дельное. Вещи, чиненные, перекрашенные, подправленные, снова обретали привлекательность, и какой-нибудь работник или горничная могли похвастаться обновкой, переходящей, по мере износа и умножения латок, от более обеспеченных к тем, кому меньше повезло». На этом рынке все цены были договорные и шел отчаянный торг.
Прочие торговые балаганы и лавчонки, в частности те, что находились недалеко от Нотр-Дам и от медицинского училища, чаще всего предлагали одежду вполне определенного свойства вроде одеяний покойников из городских больниц или военной амуниции оттуда же, но все это — перешитое и перекрашенное в кучерские сюртуки, рабочие куртки, церемониальные или театральные облачения. Портные-перекупщики специализировались в «перелицовке и подновлении».
Начиная с 1860-х годов, такая торговля пошла на убыль. Уличным торговцам запретили «чинить препятствия гуляющим и приставать к ним». Их вынудили отступить в более отдаленные кварталы: в Бельвиль, Менильмонтан, в Ла-Виллетг и еще дальше к окраинам. Лавки приходили в упадок, чему способствовала переборчивость новой клиентуры, переставшей ценить торговлю старьем, уже соблазненной магазинами с твердыми ценами да вдобавок опасающейся подхватить «вредоносные зачатки», о коих трубила пресса. Покупатель охладел к «одежде из вторых рук», которую теперь считал опасной для здоровья. И торговцы старьем стали исчезать из городского пейзажа.
Сегодня в большинстве западных стран многие благотворительные учреждения остановили свой выбор на реализации оставленных на их попечение ношеных вещей. К их числу можно отнести «Эммаус», «Католическую помощь» и Красный Крест, основанный в 1863 году Анри Дюнаном, швейцарским предпринимателем, которого ужаснули масштаб смертоубийства во время битвы при Сольферино, множество брошенных на произвол судьбы умирающих. Эти общества милосердия получают мешки с собранной окрестными жителями одеждой, прежде всего той, что оставлена после смерти близких или сочтена вышедшей из моды. Кроме того, гладильни и сапожные мастерские жертвуют им одежду и обувь, забытую клиентами. Магазины и модные лавки тоже посылают им то, что остается после распродаж. А кое- где желающие пристроить ненужную одежду отправляют ее в специальные емкости, которые устанавливают предприятия по обработке вторсырья, функционирующие при содействии муниципальных властей. Но обретают вторую жизнь не более 20% испорченных или вышедших из моды вещей. Большая их часть снова возвращается в мусорные корзины.
