польщены, что нас включили в список.
Джамин снова низко поклонился:
— Это вы оказали нам честь, миледи.
— Да нет, что вы, — запротестовала Шейла под звук первых тактов нового танца.
«Приятная музыка, — подумала она. — Вроде бы средневековая, но не похожа ни на что из слышанного раньше. Да, музыковед из меня никакой...»
— Разрешите спросить, миледи, — продолжал Джамин, — могли бы вы оказать мне честь и разрешить пригласить вас на танец?
— А? Да, разумеется!
Шейла не была вполне уверена, что справится. Движения выглядели ужасающе сложно.
Положив ладонь на протянутую руку Джамина, она смущенно улыбнулась:
— Если вы не против такой неуклюжей коровы, как я. Я вам все ноги отдавлю.
— Это очень просто, миледи. Давайте я покажу.
Исполненное Джамином выглядело как простой вальс с добавлением одного или двух боковых шагов.
Шейла попробовала повторить.
— Ну, я не знаю, — протянула она. — Только ради вас.
— Я вдвойне восхищен, миледи.
Может, не помешает чуток поколдовать, подумала она и, согнув палец правой руки, произнесла волшебное заклинание, всегда безотказно действовавшее в стенах замка.
Джамин подхватил ее, и они закружились в танце.
Шейла старалась изо всех сил, и получалось вроде бы неплохо. Пара скользила по паркету среди толпы, сопровождаемая музыкой и мерцанием свечей.
— Вы бесподобно танцуете, миледи! — расплылся в улыбке гофмейстер.
Иногда Шейле казалось, что она всего этого не выдержит. С ней обращаются как с аристократкой, называют «ваша светлость», живет она в сказочном замке, в мире грез, не говоря уже о волшебстве и загадках, — это как-то чересчур. Когда же она наконец проснется и обнаружит, что вовсе не покидала пустой дом в Уилмердинге, Пенсильвания, выплаты по кредиту за который сильно просрочены? Когда ее вышвырнет обратно в реальность? Потому что замок, насколько ей известно, явно не реальность. Он просто не может существовать, этот мир, в который она по ошибке забрела примерно год назад.
Неужели прошел целый год? Разумеется, в замковом времяисчислении. Кто знает, как замковое время соотносится с земным? А может, вообще никак. В замке Опасный, как говорят, царит безвременье.
Темп танца замедлился. Она разглядела диковинные инструменты, на которых играли музыканты. Некоторые из них напоминали флейты, другие — лютни, остальные же представляли собой сложной конструкции деревянные штуковины с клавишами и клапанами. Были среди них и вообще не поддающиеся описанию.
— Извини, старина, могу я вас прервать?
Шейла повернула голову и увидела, как Джамина хлопает по плечу Клив Далтон.
Джамин отвесил изящный поклон.
— Безусловно, сэр.
— Спасибо за танец, Джамин, — поблагодарила Шейла.
— Миледи, — Джамин, продолжая кланяться, отступил.
Теперь она начала танцевать с Далтоном, мужчиной лет шестидесяти, высоким, поджарым, с глубоким грудным голосом, как у диктора на радио. Приятный голос контрастировал с невзрачной вытянутой физиономией.
— Ну и подхалим, — заметил Далтон, когда Джамин отошел на достаточное расстояние.
— А по-моему, у него безукоризненные манеры, — возразила Шейла.
— Да мне и самому старый плут нравится. Но думаю, что особых тайн не открою, если расскажу вам, что с горничными он себя ведет самым бесстыдным образом. Его называют Джамин Трехрукий. Тот еще распутник.
Шейла покачала головой:
— Как-то не верится. Он производит впечатление такого любезного мужчины.
— Такой породы, как любезный мужчина, в природе не существует. Все мы хищники, моя дорогая.
— Если вы имеете в виду моего бывшего мужа, вполне могу поверить.
— Вы в разводе? Не повезло. В моей жизни такого не было. Свою Дорис я потерял и после тридцати лет совместной жизни думал, что не переживу.
— Мои соболезнования.
— Но пережил.
— Мистер Далтон, кем вы были в реальном мире? Я никогда не спрашивала.
— Работал литературным агентом. На протяжении многих лет и с немалым успехом.
— Как интересно.
— Да, было интересно. Некоторые из моих клиентов сделались весьма знаменитыми. Могу назвать их по именам. Например, Джеймс... — Далтон пожал плечами. — Да кому какое дело, здесь, в нереальном мире? Какое это имеет значение? Это было в другой стране, и, кроме того...
— Странно.
— Что именно, моя дорогая?
— Повстречать Гостя, который в прошлой жизни был счастливым и преуспевающим.
— Дело в том, что я вышел на пенсию. Продал фирму и дом в Коннектикуте и перебрался в Калифорнию. Купил себе уютный домик близ Сан-Диего. Совсем уж было приготовился к тихой жизни пенсионера, и вдруг этот сердечный приступ...
— О, какой ужас!
— Ужас был в другом. Я оправился, но почувствовал себя бесконечно несчастным и одиноким. Затем однажды, когда я сидел дома и приходил в себя, то обнаружил, что в стенном шкафу, где хранились швабры, появилось дополнительное измерение, о существовании которого я никогда раньше не подозревал.
Шейла улыбнулась:
— И вы оказались в замке Опасном, как и все остальные.
— Именно. Все наши истории в принципе одинаковы. Разнообразием не блещут.
Танец закончился, и публика зааплодировала. Музыканты встали, поклонились, затем снова сели и заиграли мелодию побыстрее.
— О... — выдохнула Шейла. — Такое мне не станцевать.
Далтон посчитал по пальцам такты.
— Вроде бы девяносто восемь. Или девяносто четыре? — Он усмехнулся.
— Может, пересидим?
— Пожалуй.
— Хотите перекусить?
— Да, неплохо бы.
Покинув площадку для танцев, они присоединились к группе гостей у шведского стола. Шейла окинула взглядом потрясающий ассортимент блюд. Повара превзошли самих себя.
— Нравится вам здесь, Шейла? — спросил мужчина по имени Такстон.
— Да, очень, — ответила девушка, намазывая на крекер паштет из гусиной печени. — Вот только немного волнуюсь из-за Джина.
— Не стоит себя слишком взвинчивать. Думаю, теперь он может появиться с минуты на минуту.
— Надеюсь. Но он должен был позвонить, мы же договаривались.
— В случае чего, — заметил Далтон, — Джин сам может о себе позаботиться.
— Таких фехтовальщиков, как он, — один на полдюжины миров, — добавил Такстон. — И теннисист он тоже отменный. — Он горестно улыбнулся. — На себе испытал, можете мне поверить.
— Ты все со своим теннисом, — фыркнул Далтон.
