— Что ж, в следующий раз высылай продовольствие Федеральной почтой. Господи, это ужасно! Терпеть не могу всякие диетические добавки. После них во рту противно. Ты понимаешь, о чем я?
— Да, сэр, конечно. Но у меня проблемы с весом.
— Издеваешься? Да ты только посмотри на себя! Тощий, как макрель.
—
— Хоть бы эта проклятая птица заткнулась!
— Это предзнаменование, сэр.
— Какое?
— Бывают хорошие предзнаменования, сэр, бывают плохие…
— А это какого рода?
— Самое плохое.
—
— Сэр, но…
— Никаких но! Tout de sute! [25]
Телемах в точности выполнил приказание.
— Он собирается стрелять в альбатроса!
Матросы зароптали.
— Прошу вас, капитан, не делайте этого!
— Почему я не могу убить эту проклятую птицу? — с упреком произнес капитан.
— Мы боимся призрака, Древнего Моряка!
Он вскинул ружье и выстрелил. Птица упала на палубу.
— Это не альбатрос! Эй, ты, как тебя там?!
— Морри, сэр!
— Морри, погляди, что это?!
— Уже смотрю, сэр.
— Ну и что это?
— Теперь вижу, сэр. Это курица.
— Проклятье,
Он повернулся к Телемаху.
— Какого черта? Откуда?
— Не знаю, сэр. Но вам не нужно было стрелять.
— Нет, но какого черта здесь делает эта курица?
— Да уж, курица в море…
Капитан снова вскинул ружье.
— Да их две!
Телли бросился прочь. И тут капитан вдруг заметил, что корабль увеличивается в размерах прямо на глазах, превращаясь в настоящий большой парусный корабль, полностью готовый к дальнему плаванию, и он задумался о том, могла ли эта трансформация означать попытку успокоить его каким-то образом. Может, его жалобы были услышаны?
Но о таких переменах он не просил.
По ночному небу, гонимые ветром, летели облака, словно души умерших в поисках нового пристанища. Дождь барабанил по палубе, а ветер рвал паруса.
— И в конце концов, я устал от этих сносок! — закричал капитан. [26]
Шторм разыгрался на славу, прямо как в дорогом шоу. Для шоу, правда, даже слишком — волны бросали корабль, как пробку.
Капитан стал привязывать себя к штурвалу, потом к мачте… Когда все это ему не удалось, кинулся привязывать Телли.
— Эй, кэп, какого черта вы меня привязываете?
— Потому что ты как раз под рукой.
— Да уберите веревки!
— Не зли меня. Так мы остановим…
— Остановим что?
— Этот обман, эту мистификацию.
— Вы что, намекаете, что все это инсценировка?
— Именно на это я и намекаю. Смотри! — Капитан поднял руки.
И море в ту же секунду успокоилось, ветер стих, и часть задника упала, открыв взору кирпичную стену.
— Видишь?
— Вот это да! Вы не шутили.
— И ты называешь это загробной жизнью?
Телемах примиряюще поднял руки.
— Ну а как ещё?
— Я собираюсь перепрыгнуть эту стенку. Или продырявлю её.
— Что? Вы с ума сошли?!
— Почему это? Просто я не верю во всю эту ерунду.
— Вам придется поверить, потому что вы мертвы и принадлежите этому миру.
— Возможно, я и мертв, но будь я проклят, если у меня будет жизнь после смерти. А как по-твоему, есть ли жизнь после загробной жизни?
— Нет.
— Почему нет? Мне кажется, все мы проживаем не одну жизнь. Почему бы все это не довести до абсолютного конца?
— Вы ничего не понимаете!
— Нет, я все понимаю. Кроме того, я вспомнил свое имя.
— Вот это замечательно, и как же вас зовут?
— Эд Макмахон. [27]
— Я серьезно.
— И я серьезно. Я выписываюсь.
— Вы не можете.
— Почему? Я рассчитываюсь, освобождаю помещение и так далее.
— Я, конечно, вас понимаю…
Капитал влез на бортовую балку и встал над «бездной». Она была похожа на бассейн с подсветкой дна, как в кино или на телестудии.
— Я даже в это не верю, — пробормотал он и нахмурился.
Тут исчезла и студия. Все, что осталось, — корабль, дрейфующий в темной пустоте небытия.
«Телемах» ещё был здесь, он вздохнул.
— Ты будешь в одиночестве путешествовать из вечности в вечность, и так будет всегда.
— Уж лучше так, чем вся эта бессмыслица.
— Опомнись! — послышалось предупреждение. — Пока ещё не поздно, Эд.
— Позволь мне самому решать. Кстати, меня зовут Кармин.
Он прыгнул за борт. И падал, падал, падал…
Малвония
Дом стоял в конце маленькой улочки, в тени раскидистого дуба. Улица была самой обычной: скромные особнячки, подстриженные кусты вдоль тротуара, посыпанные гравием дорожки, чистенько, зелень — одним словом, тихое местечко, приятное на глаз. Но здесь явно водились привидения.
Трент постоял на углу, приглядываясь, потом неспешно двинулся вдоль домов, разглядывая каждый.
