какую большую прибавку потребую с Форда.
В десять тридцать мы вернулись домой. Тудлс и Тесса притащили четырнадцать коробок мороженого — они не смогли оставить без внимания ни один аромат. А я поплелась наверх стелить постели.
Ноубл и Форд наконец-то закончили все, что они там делали в кабинете Форда — неужели играли в железную дорогу? — и Ноубл помог мне с постелями. Хотя я прилично измоталась, Ноублу удалось меня рассмешить. Он заметил, что я выместила раздражение на кредитке Форда. Ну ладно, может, мы и вправду повеселились с Тудлсом и Тессой, нагружая тележки постельным бельем и принадлежностями для ванной. Втаскивая трофеи наверх, Ноубл сказал, что строительный подрядчик не сумел бы набить пикап плотнее, чем я. Глупо с моей стороны, но я почувствовала себя так, словно мне отвесили комплимент, и это мне не понравилось. Если я уже начинаю думать как Ньюкомбы, надо линять из города немедленно!
Ноубл вооружился электродрелью, которую я купила (так, на всякий случай), и повесил карнизы, а я в это время орудовала утюгом (дорогущим, самым навороченным, какой нашелся в магазине), отглаживая шторы. Должна сказать, когда мы все повесили, комната Тудлса преобразилась. Я купила ему постельное белье, шторы, половички и банные принадлежности с рисунком из жучков. Ну, точнее, не я купила, а они с Тессой выбрали, а Форд заплатил, но зато я все скомбинировала. «Жучков» разбавил сине-зеленый плед. Белые полупрозрачные шторы были украшены кармашками, и к кармашкам прилагались шесть вышитых жучков, которых можно туда засунуть. Тесса и Тудлс сорок минут обсуждали, каких еще жуков они вышьют и положат в пустые кармашки.
Тесса сама выбирала цвета для своей спальни. Никаких узоров, никаких рисунков, и все предметы — разного цвета. В магазине я усомнилась в ее выборе, но когда мы с Ноублом все повесили и расстелили, у нас пооткрывались от восторга рты. У малышки, несомненно, талант. Каким-то невероятным образом оттенки зеленого, фиолетового, голубого и желтого гармонировали друг с другом. В тележке, вперемешку с вещицами Тудлса — как вы помните, с рисунком из жучков, — яркие цвета Тессы казались мешаниной, как сброшенные в одну кучу куски цветного пластилина. По крайней мере тогда мне подумалось именно так, и потому я могу простить себе, что сказала Тессе, что она неудачно подобрала цвета. Но здесь, в комнате, когда все вещи заняли свои места, они смотрелись великолепно. И более того, до сих пор я не догадывалась, что она подобрала белье в тон старым обоям в цветочек.
— Ого-го, — сказала я, осматриваясь по сторонам. Даже под пытками я бы не вспомнила, какого цвета обои в этой конкретной комнате. А Тесса запомнила все оттенки и подобрала шторы и постельное белье в тон. — Ого-го! — повторила я.
Ноубл молча оглядывал комнату, держа в руке электродрель, как револьвер.
— А кто подбирал цвета для моей комнаты? — спросил он.
— Тесса.
— Хорошо!
Мы рассмеялись. По правде говоря, в универмаге я так устала от продолжительных дискуссий Тудлса и Тессы, что ушла «отдохнуть» в отдел багета и потратила всю свою будущую прибавку — ту самую, которую намеревалась выбить из Форда. Когда я вернулась, они уже загрузили две тележки, гак что я не видела, что они выбрали для Ноубла.
Внезапно нас обоих охватило любопытство. Мы переглянулись и помчались прочь из комнаты. В дверях мы столкнулись и застряли: каждый пытался протолкнуться первым. Ноубл, необремененный светским воспитанием, и не подумал о том, чтобы пропустить даму вперед. Если б я до сих пор не знала, что он кузен Форда, в этот момент я бы точно догадалась.
В первом раунде победила я. С недовольным видом я отступила и проворчала:
— Только после вас.
Ноубл, кажется, устыдился и отступил на шаг. Я нырнула в дверной проем и помчалась вниз по лестнице. Но ему в отличие от Форда не мешал лишний вес, поэтому он обогнал меня и первым примчался в свою спальню.
Мы осторожно посмотрели друг на друга, не зная, смеяться или нет нашему внезапно возникшему соперничеству, но тут мы увидели, что Тудлс и Тесса вывалили на кровать постельное белье Ноубла. Их самих и след простыл — вероятно, отправились на кухню дегустировать все четырнадцать видов мороженого.
Для Ноубла они выбрали белый и коричневый: белое покрывало с узором из овальных римских монет, на которых красовались профили мужчин в лавровых венках; темно-коричневые пододеяльник и простыни, коричневые шторы в белую полоску. В ванной, которую Ноублу предстояло делить с Тудлсом, жуков не было — были коричневые полотенца и алебастровые, с грубой резьбой мыльницы.
С комнатой Ноубла мы покончили к полуночи. Зевая, мы полюбовались плодами наших трудов.
— У меня никогда не было такой комнаты, — тихо проговорил Ноубл.
Я решила, что, если он вздумает пустить слезу, я его пну.
— Для полного счастья не хватает только голой рыжей девчонки под одеялом, — добавил он.
Я едва не рассмеялась от облегчения.
— Ну, если это «девчонка» для тебя, то она должна быть рыжей сверху и седой снизу.
Ноубл одарил меня таким взглядом, что я пару раз моргнула, и заверил, что в любое время готов продемонстрировать, что совсем еще не стар.
Уверена, он пошутил. Наверное. Как бы там ни было, я поспешно ретировалась в свою комнату и заперла дверь на замок. Спустя десять минут вниз по лестнице прогрохотал Форд. Интересно, что он весь вечер делал в одиночестве? Я уже сказала ему, что было бы здорово, если б он записал ту историю, которую рассказал за ужином. Судя потому, каким успехом пользуются книги о Гарри Поттере, он мог бы преуспеть в детской художественной литературе. Ну, точнее, псевдохудожественной.
На следующее утро мы завтракали блинами. Ноубл напек много блинов. Гору блинов. Я предполагала, что он намесил достаточно теста для того, чтобы накормить двадцать восемь мужчин, но вслух спрашивать не стала.
Не знаю точно, кому это все пришло в голову и кто все это начал — впрочем, скорее всего Тессе, — но к концу завтрака уже полным ходом шло обсуждение вечеринки, которую мы устроим в субботу вечером.
Если честно, идея с вечеринкой вызывала у меня противоречивые чувства. Вдруг Рассел позвонит и пригласит меня куда-нибудь в этот день? Мне придется отказать ему, и я буду чувствовать себя ужасно. Я представила, что буду в прескверном расположении духа и со злости вылью целый кувшин пунша на голову Форду Ньюкомбу.
Я точно знала, что если что-нибудь и вылью, то именно ему на голову, потому что, когда сегодня утром я спускалась по лестнице. Форд выбежал мне навстречу — да, выбежал! — и заявил, что в Университете Северной Каролины нет преподавателя по имени Рассел Данн.
Конечно, я бросилась защищать Рассела. А что мне еще оставалось делать? Форд стоял передо мной и всем видом говорил: я же тебя предупреждал! Ненавижу эту его манеру! Ни один наркоман на свете не получал большего кайфа от дозы, чем Форд Ньюкомб — оттого, что изобличил Рассела Данна во лжи. Передо мной.
Мне отчаянно хотелось столкнуть Форда с лестницы. Однако я не стала предпринимать никаких физических действий — просто напустила на себя самый надменный вид и сообщила ему, что я все это давно знаю и Рассел мне все объяснил. Разумеется, ничего он мне не объяснял.
Так что во время завтрака меня буквально разрывало на части. Одна моя половина не хотела никакой вечеринки, потому что мне придется на ней присутствовать. Другая отчаянно хотела, чтобы вечеринка состоялась. И если Рассел меня пригласит погулять, я смогу сказать, что занята. Пусть знает, что свидание с Джеки Максвелл надо планировать заранее.
Но у меня было не особенно много времени, чтобы думать о Расселе Дане, потому что Ньюкомбы — а я уже начинала считать Тессу одной из них — планировали Вечеринку. С большой буквы. Не закуски и напитки, а настоящую Вечеринку.
И знаете что? Я почувствовала себя бесполезной.
Потому что у Ноубла талант готовить на двадцать восемь человек, у Тудлса и Тессы талант оформлять интерьеры, у Нейта талант мастерить и строить, а у Форда — за все платить. А мне просто нечего было делать — ну разве что все это фотографировать. Я носилась вокруг с фотоаппаратом и всех щелкала, а
