рассмеялись.
— Привет, — сказала Джоселин, глядя, как Люк подцепил очередную лопату земли и швырнул ее в кучу. Оглянувшись, он посмотрел на Джос, но не ответил. — И что это значит? Вы не разговариваете со мной?
— Я говорю, когда мне есть что сказать. — Он поднял большой мешок мульчи и бросил его в багажник своего пикапа.
Она подумала, что, наверное, Люк хочет, чтобы она оставила его одного, но не тут-то было, она не уйдет. Был вечер воскресенья, и она сильно устала от всего того, что произошло за последние два дня.
— Вы видели гору продуктов на кухне?
— Я не был в вашем доме с тех пор, как вы выгнали меня вчера вечером. И даже не проверял, хорошо ли заперты окна и двери.
— Спасибо, что вы не сказали Саре о своем визите ко мне. Я знаю, вы рассказали ей, что навешали Тесс, но умолчали обо мне.
— Потому что репутации Тесс уже ничто не повредит, а вам это ни к чему.
— Даже если бы Тесс вела себя тихо и не делала ничего вызывающего, то все равно заимела бы дурную репутацию. Один взгляд на нее сразу рождает плотские мысли.
Люк быстро отвернулся, но она успела заметить его улыбку.
— Ну, слава Богу! Если вы можете смеяться над моими шутками, то не станете злиться на меня вечно.
— Вы видели в церкви Рамзи?
— Он сидел рядом со мной, просил меня выйти за него замуж, и я согласилась.
— Мои поздравления. Вы будете прекрасной парой. Через год все ваши разговоры сведутся к цвету штор в доме.
— Если вы можете предсказывать будущее, скажите, что я собираюсь делать?
Люк снова взялся за лопату.
— С чем именно?
Джос посмотрела вокруг, выискивая, куда бы сесть, не нашла и села прямо на траву.
— Мисс Эди… — заговорила она. — Она была очень важным человеком в моей жизни.
— В жизни каждого из нас есть такой человек.
— Да? И кто же так важен для вас?
Люк на мгновение задержал полную лопату в воздухе.
— Как обычно: родители, друзья, родственники. Мой дед был очень важен для меня. Но потом он умер.
— А сейчас он уже не так важен для вас? — мягко спросила Джос.
Люк слегка улыбнулся:
— Иногда я думаю, что сейчас он для меня более важен, чем в то время, когда я был подростком. Я был немножко… Скажем так, слегка упрямым.
— Неуправляемый упрямец, который всегда все делает по-своему или вообще ничего не делает, да?
— Не вы ли были моей первой учительницей? Той, которая ставила меня на полдня в угол?
— Нет, но я на ее стороне. Так что о вашем деде?
— Он был одиноким человеком, любил все делать сам, и я унаследовал эту привычку.
— Если вы намекаете, что мне нужно уйти и оставить вас одного, то не дождетесь. Этот дом слишком большой, слишком пустой и слишком… В любом случае в саду куда лучше. Расскажите мне вашу историю.
— Тут нечего рассказывать. Я похож на своего деда, и это все. Он любил одиночество, и я тоже, и мы любили делить друг с другом свое одиночество.
— «Делить одиночество». Это точное описание для мисс Эди и меня. Дети в школе думали, что я сумасшедшая, потому что провожу все свое время со старухой, у которой к тому же все ноги в уродливых шрамах. Одноклассники обычно придумывали всякие истории о том, как ее ноги пришли в такое состояние. Они…
— А что случилось с ее ногами? — спросил Люк.
— Вторая мировая война, — ответила Джос. — Мисс Эди была в Лондоне, в одной из нескольких машин, которые попали под бомбежку. Машина подорвалась с той стороны, где сидела мисс Эди… — Джос помолчала. — И ее охватил огонь. Ее ноги ниже колен так пострадали, что… — Джос вздохнула, пожала плечами. — Никто не думал, что она выживет. Ее переводили из одного госпиталя в другой, и все ждали, что она умрет. Но она не умерла. Благодаря силе воли она не только выжила, но и начала ходить, а после войны стала работать с одним врачом. Они объездили весь мир. Он потом часто навещал ее, он был прекрасным рассказчиком. Я могла слушать его часами.
Она помолчала, задумавшись.
— Мисс Эди рассказывала мне о докторе Бреннере, я видела его на бесчисленных фотографиях и всегда думала, что их связывали романтические отношения. Я знала, что он был женат и имел двух дочерей, но все равно думала, что между ними была большая любовь без каких бы то ни было обязательств. Но едва я увидела его в жизни, я тут же поняла, что между ними не было ничего такого, о чем я думала. Их отношения напоминали хорошо слаженный механизм. Он всегда знал, когда ее ноги начинали болеть, и ни на минуту не прерывая беседу, провожал мисс Эди на кушетку, набрасывал на ноги плед и приносил чашку чая. И она понимала его с полуслова. Но его сердце было отдано другой, и его жена была уверена, что он никогда не перейдет грань рабочих отношений.
Джос сделала паузу, чтобы сдержать эмоции.
— Но моих одноклассников не интересовало все это. Они просто болтали о том, «какие ужасные у нее ноги». Мисс Эди даже летом носила толстые черные чулки, но безобразные рубцы все равно были видны. А в старости она всегда ходила с двумя костылями.
Люк прервал работу и пристально посмотрел на Джос.
— Что вы так смотрите?
— Значит, вы пошли в тот маленький колледж и стали работать помощником учителя, чтобы быть возле нее, да?
— Нет. Мне нравилась школа, и я любила свою работу. Я сделала это… — Она запнулась, потому что он продолжал внимательно смотреть на нее. — Да, это так. Но разумеется, я не говорила этого мисс Эди.
— И конечно, она не знала. Была слишком тупой, чтобы вычислить это, да?
Джос усмехнулась:
— Она, вероятно, знала, но мы не говорили об этом. Я думаю, в возрасте мисс Эди уже можно догадаться, что будет потом… После того как люди, которых вы любили, уходят, у вас появляется время, чтобы заняться своими делами. Например, пойти учиться дальше или получить хорошую работу.
Она посмотрела на дом и подумала о предках мисс Эди, которые когда-то жили здесь. И вдруг представила мисс Эди, нет, девочку Эди, выбегающую в сад.
— И в результате вы получили от мисс Эди то, что хотели, правда? Она оставила вам этот дом и деньги?
— Я оставалась с ней не из-за того, что хотела что-то получить, — сказала Джос, поднимаясь с травы. — Я оставалась с ней, потому что любила ее. Может быть, вы не понимаете этого, но я… — Она посмотрела на него исподлобья. — Почему вы ухмыляетесь?
— Только не плачьте!
Джос потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя, а он тем временем продолжал спокойно работать.
— Ничтожество!
— Вы правы.
Она снова села и молча понаблюдала за его работой. Он, оказывается, удалил весь верхний слой старого газона, сложил дерн в кучу и сейчас перекапывал обнажившуюся землю.
— Что вы делаете?
— Это называется двойная перекопка, я собираюсь разбить газон. Я спросил, что вы думаете на этот счет, но вы не ответили. Поэтому я начал действовать самостоятельно. Если вы промолчали, у вас нет права на участие в дизайне.
— Вы ни слова не говорили мне о газоне. Прошлым вечером вы говорили мне о Рамзи и… Да, о Рамзи, но я не слышала от вас ни слова о газоне.
— Разве вы не говорили мне, что провели целый день с Сарой и Тесс? Неужели они не передали вам мое послание?
— Послание? — переспросила Джос. — Они сказали, что вы говорили им о своем желании разбить газон. Я вовсе не думала, что это было адресовано мне.
— Кого же еще я должен был спрашивать? Это ваша собственность.
— Моя? — спросила Джос. — Вы перекапываете мой двор, а я даже не имею права возразить! Тогда чья же это собственность?
— Хорошо, — сказал Люк, втыкая лопату в землю и облокачиваясь на нее. — Вам нравится идея о воссоздании газона восемнадцатого века? Может быть, вы предпочитаете что-то в викторианском стиле? Или, может, вам нравится что-то авангардное, металл и стеклянный фонтан посредине? Это смотрелось бы восхитительно в сочетании с этим домом. Только скажите, и я все сделаю. Я просто садовник и делаю то, что велит хозяйка.
Джос открыла рот, чтобы произнести уничтожающую реплику, но ничего путного в голову не приходило.
— Передайте благодарность вашей маме за то, что она сделала в моей спальне.
— Передам, — сказал Люк и отвернулся, чтобы спрятать улыбку.
— И вам спасибо за участие в этом.
— Всегда к вашим услугам, — ответил Люк.
Они немного помолчали. Мускулы играли под его безрукавкой, а джинсы плотно облегали сильные бедра. У него было тело человека, который много работает на воздухе.
Джос отвела глаза от его фигуры.
— Вы знаете, чем сегодня мы занимались с Сарой и Тесс?
— По тому хохоту, что производила ваша компания, я заключил, что вы курили марихуану и закусывали шоколадом.
— Думаете, мама Сары торгует травкой в своей бакалейной лавке?
— Если и торгует, вы можете биться об заклад, что товар натуральный.
Джос улыбнулась:
— Мы так объелись, что двигались, словно сонные мухи, потом упаковали все, что осталось, и отвезли в пару церквей… Я не знаю, где мы были, но Тесс везла нас со скоростью шестьдесят миль в час. Все было замечательно. Расскажите мне о Тесс.
Люк фыркнул:
— Я могу сказать вам все, что я знаю о Тесс, в одном слове: ничего.
— Но Сара говорила, вы навещали ее вчера?
— Я навещал и вас, но это не значит, что я вас знаю. Я держу пиво в ее холодильнике и захожу, когда хочу поговорить с ней о чем- нибудь.
— О саде?
— Она знает о садах еще меньше, чем вы. Обычно я говорю с ней о Рамзи.
— Ну да, — кивнула Джос. — Рамзи.
Он пристально взглянул на нее:
— Вам
