вздохнула.
— Всего несколько дней назад я бы сказала, что знаю о ней почти все. А теперь понимаю, что не знала многого. Она никогда не рассказывала об Эдилине, о Виргинии, об этом доме. Я знаю, что она очень любила одного молодого человека, который погиб на войне.
— Погиб? — воскликнула Сара. — Он погиб из-за маленькой хитрой Мэри Элис Уэлш, которая забеременела от него и заставила жениться. Когда мисс Эди вернулась с войны, мужчина, которого она любила, был женат на другой.
И Джос снова ощутила чувство предательства. Мисс Эди ничего не рассказывала об этом. Оказывается, та любовь, о которой говорила мисс Эди, ее глубокое, сильное чувство к Дэвиду Олдриджу не закончилось смертью? Оно закончилось скороспелой свадьбой. Неудивительно, что мисс Эди никогда не упоминала Эдилин, и неудивительно, что она придумала смерть своего возлюбленного. Лучше смерть, чем предательство!
Джос старалась не показать те чувства, которые испытывала, услышав рассказ Сары.
— Все это случилось давно. Очень давно, — сказала Джос. — А вы так говорите, будто это случилось вчера.
— Здесь Виргиния, и мы хорошо помним такие детали. Моя бабушка рассказывала мне истории о войне между штатами. Она знала, кто кого любил и кого ненавидел. А сейчас я рассказываю историю о другой войне. Между прочим, я слышала историю мисс Эди тысячи раз. Семья Харкорт заложила этот город, они владели самым большим домом. И даже когда они потеряли большую часть денег, то все равно оставались самой влиятельной семьей. После Второй мировой войны Макдауэллы были богаче, но не пользовались таким уважением, как Харкорты.
Джос допивала чай и старалась осмыслить услышанное.
— Значит, мисс Эди приехала после войны домой и обнаружила, что мужчина, которого она любила и который любил ее, женился на другой женщине?
— Именно так.
— И что она сделала? — спросила Джоселин.
— Дом и деньги семья оставила ей, но она отдала дом своему младшему брату. Насчет денег не знаю. Моя старая тетушка Лиззи всегда говорила, что Бертран был ужасно непутевым. Итак, мисс Эди вернулась, увидела, что ее мужчину украли, отдала дом своему непутевому брату и уехала из города. Но перед этим она составила контракт в «МОУ», и ее брат этот контракт подписал.
— «МОУ»? — спросила Джос.
— Да, местная юридическая фирма. «Макдауэлл, Олдридж, Уэлш».
— Олдридж, — тихо повторила Джоселин, а потом добавила: — Все время эти имена. Скажите, люди вообще когда-нибудь уезжают из этого города?
— Люди уезжают, а мы остаемся.
Джос кивнула:
— Ясно. Туристы, приезжие… Они приезжают и уезжают, а корни остаются…
— Вы не понимаете, и даже не стоит пытаться. Вы должны быть южанкой по крайней мере в третьем поколении, чтобы понимать это.
— Ну, это спорно. А что случилось с братом мисс Эди?
— Он умер во сне несколько лет назад. Тетя Лиззи говорила, что он абсолютно ничего не делал и убедил себя, что это и есть работа.
— Интересно было бы взглянуть на него, — сказала Джос. — Я могла бы даже пойти с ним на свидание.
— Я сразу поняла, что у нас много общего.
Они улыбнулись друг другу, затем какое-то время сидели молча. Джос все еще не привыкла к мысли, что владеет этим домом. Она снова посмотрела на здание, на его красивые очертания, и мурашки побежали по рукам.
Дело не в том, что она не могла смириться с ложью мисс Эди, которая практически заменила ей мать. Джоселин жила историей о «совершенной любви», которая связывала мисс Эди с солдатом, погибшим во время войны, она услышала эту историю, когда была ребенком. И мысли именно о такой любви не оставляли ее, именно с этим она сверяла все возникающие отношения. Когда мужчина выказывал серьезные намерения, Джоселин спрашивала себя, тот ли это человек, которого она может любить с такой страстью, как мисс Эди любила своего Дэвида? Но увы, ни мужчина, ни чувство не соответствовали образцу настоящей любви, о котором рассказала ей мисс Эди.
Оказывается, великая любовь мисс Эди была просто банальным романом. А любимый мужчина променял ее на другую женщину.
— И что вы намерены делать с домом? — спросила Сара, выводя Джоселин из задумчивости. — Продать? Или поделить на части?
Джос не обратила внимания на ее тон, для нее был важен сам вопрос. Так вот почему приветственная беседа была такой милой, подумала она. Ясно, кто- то попросил Сару узнать, что новая владелица собирается делать с домом.
— Как вы думаете, сколько я смогу получить за эти старые кирпичи?
Она ожидала, что Сара рассмеется, но она не рассмеялась; не поднимая головы, она скрупулезно трудилась над платьем.
— Сара, — сказала Джоселин, — я люблю историю. С тех пор как я закончила школу, я занималась тем, что помогала людям в исследовании прошлого.
Сара холодно взглянула на нее:
— Было бы чудесно превратить этот дом в отель.
Джос простонала:
— Мне это не нужно. Я интроверт по натуре. В толпе незнакомых людей я чувствую себя неуютно и стараюсь укрыться в своей раковине.
Сара продолжала смотреть на нее, очевидно, ожидая чего-то, что она могла бы рассказать жителям города. И Джос представила — телефонные провода нагреются, как при пожаре. Или, может быть, из-за перегрузки линии отключится телевидение.
Джос выдержала немигающий взгляд Сары.
— Я не знаю, что буду делать. Действительно не знаю. Мисс Эди оставила мне дом и некоторую сумму денег, правда, представления не имею какую. — Внезапно Джоселин расхотелось говорить о себе и своих планах. В голове ее и без того царила неразбериха, события последних месяцев мешали ей думать трезво, а уж тем более она никому не хотела говорить о том, что мечтает написать книгу о мисс Эди. — Вы не знаете, здесь можно найти какую-нибудь работу?
— Тесс заняла последнее хорошее место в городе.
Джос посмотрела на угол второго флигеля. Двери были закрыты, окна скрывались за ставнями.
— А чем вы занимаетесь, кроме починки платья?
— Это и есть моя работа, — сказала Сара, откусывая нить. — Еще я перешиваю платья для тex леди, которые покупают не свой размер, а потом не могут влезть в них, когда надо надеть.
— И этого заработка хватает на жизнь? — поинтересовалась Джос.
Сара пожала плечами.
Джос была уверена, что она живет не только на это, но, видимо, Сара не хотела рассказывать, на что именно. Джос оставалось надеяться, что это не что-то незаконное. Ведь Сара не выращивает в комнате марихуану? Наверное, многие мучаются подобными мыслями. А что делать, если ванна начнет подтекать? А как насчет муравьев? Мисс Эди говорила о садовнике. И какова его зарплата?
Джос посмотрела на дом и подумала: «Интересно, а где я буду спать сегодня? И вообще, есть ли в доме кровать?»
Сара вытащила из швейной коробки мобильный телефон, открыла его и посмотрела время.
— Мне пора. Это платье я должна принести хозяйке, прежде чем ее муж вернется домой. — Она поспешно свернула платье и поднялась. — Вы не захватите мою корзинку и?.. — Она посмотрела на швейные принадлежности.
— Конечно, — кивнула Джос. — Если вы мне доверяете.
— Я не просто доверяю вам, по-моему, вы мне нравитесь. Увидимся! — бросила она на прощание и поспешила к дому.
Джоселин опустилась на стул. Она смотрела на дом и пыталась обдумать все то, что услышала, с тех пор как пришла в офис адвоката. Один раз, когда Джос было шестнадцать, она пришла домой из школы и обнаружила, что и мачеха, и сестры ушли, а в доме тихо и пусто. Отец был в гараже. Он чинил там свой мотоцикл. Джос долго стояла в дверях, наблюдая за ним. Они редко оставались вдвоем, так как «новая семья» отнимала у отца все время и энергию.
— Идешь к мисс Эди? — спросил он.
— Да. Мы читаем Томаса Гарди. — Джоселин знала, что он ничего не может сказать по этому поводу. Гэри Минтон не обладал тягой к знаниям.
— Милая, — сказал он, когда Джос прошла мимо. — Я надеюсь, ты не собираешься посвятить ей всю свою жизнь?
Ей нравилось, когда он называл ее «милая», но она не придавала значения его словам. Как всегда, единственной ее целью было уйти, пока мачеха и близнецы не вернулись домой. Чтобы не слышать их шумные разговоры и команды…
Джос взглянула на часы. У нее еще есть время до встречи с Рамзи Макдауэллом, но прежде она должна осмотреть дом и приготовиться к встрече. Она купила платье, которое годилось для импровизированного пикника в старинном доме.
В своем доме, подумала Джос и улыбнулась.
Люк видел, как новая владелица Эдилин-Мэнор вышла из дома и, пройдя через лужайку, присела рядом с Сарой. Он не удивился: с тех давних пор, когда они были детьми, Сара как магнит притягивала людей. Она всегда находила время, чтобы выслушать других людей. Он не сомневался, что женщины приносили ей для переделки свои платья, втайне надеясь, что смогут поделиться с ней своими проблемами.
Прошлым летом он и его кузены, то есть Чарли, Рамзи и Сара, обедали в Уильямсберге, и Чарли тоже сказал, что ей надо установить часы приема и потребовать плату за все то время, когда она выслушивает других людей.
— Я не могу общаться со всеми в школе, — сказала Сара.
— А кто говорит о школе? — спросил Рамзи. — Просто повесь вывеску. Люк здесь, он нарисует для тебя что хочешь.
— А Рамзи составит контракт и установит расценки, — добавил, в свою очередь, Люк.
— Если вы оба снова начнете дразнить друг друга, то я уйду, — предупредила Сара. — Я хотела провести тихий, спокойный вечер, а вы снова соревнуетесь, кто кого
