Лошадь, что скакала позади, призвана была отвлечь его внимание. Проклятие! Ангус расслабился. Злость и недосып сделали свое черное дело. Почему он не позаботился о том, чтобы найти себе попутчика?
Ангус потянул вожжи на себя, и крупные кони, замедлив ход, остановились.
Трое разбойников в масках приставили пистолеты к голове Ангуса.
— Что за дурачье! — сказал тот, кто, по всей видимости, был у разбойников главарем. — Кто додумался отправить такую повозку без охраны? Только одна эта лошадь стоит твоей жизни. — Он убрал пистолет в карман и придирчиво осмотрел запрещенный килт, в который был одет Ангус. — Ты похож на человека из старинного клана. Мне нравятся те, кто не подстилается под англичан. Спускайся, и я сохраню тебе жизнь.
Одно дело — помогать девушке, которую толком не знаешь, и совсем другое — отдавать за нее жизнь.
— Тут ничего мне не принадлежит, — примирительным тоном сказал Ангус, спускаясь с повозки, — так что я ничего не теряю.
Один из разбойников подошел к коню и потрогал шею могучего клейдесдальца.
— Никогда не видел таких красивых коней. Кто твой хозяин?
— У меня нет хозяев! — быстро сказал Ангус, чем вызвал смех у первого разбойника.
— Речь истинного шотландца. Что у тебя там?
Он кивком указал на повозку.
— Всякая всячина для музея, — сказал Ангус, отступая от разбойников.
Пусть тон у них был вполне дружеский, пусть они говорили, что не собираются причинять ему вред, но Ангус не доверял тем, кто целится ему в голову. Первый разбойник опустил оружие, но двое остальных продолжали держать пистолеты наготове. Позади них, едва различимый в темноте, был четвертый, который не сказал ни слова. Он держал пистолет, целясь Ангусу в голову.
— Мне бы хотелось посмотреть, — сказал первый, слезая с коня.
Ангус подумал, не прыгнуть ли на него и не забрать ли у него оружие, поскольку он был всего в нескольких футах. Но четвертый разбойник продолжал целиться, и рука у него была твердой.
Ангус откинул полог и показал сундуки.
— На вид тяжелые, — сказал разбойник.
— Бронзовые статуи из Греции, — сказал Ангус.
— Стоят немалых денег?
— Вряд ли, — ответил Ангус.
Первый разбойник взглянул на второго разбойника у себя за спиной, и тот указал пистолетом, что хочет осмотреть все содержимое повозки.
Ангус развязал парусину со всех четырех углов и откинул ее. Увидев гроб, разбойники отступили, и лошадь под тем, что был позади, слегка занервничала.
— Что это за чертовщина?
— Мумия, — ответил Ангус.
— Сохрани меня Господь, — сказал тот, что похвалил коней, и подъехал поближе, чтобы посмотреть на деревянный ящик.
В этот момент из гроба донесся звук, и Ангус с трудом удержался от того, чтобы не броситься наутек в лес, но в следующую секунду он понял, что все это — проделки Шеймаса. Ну конечно, он сунул в гроб кошку, чтобы напугать Ангуса.
— Это всего лишь мумия, — сказал Ангус. — Она мертвая уже тысячу лет. Тут нечего бояться.
Теперь, когда все четыре пары глаз смотрели на гроб, Ангус решил, что настало время действовать. Он прыгнул на того, кто был ближе, схватил его пистолет и приставил дуло к голове.
Но все это не имело значения, потому что в следующую секунду крышка гроба откинулась на сторону и из гроба поднялась женщина с болезненно белой кожей и в белой одежде. Ее осветила луна, и зрелище это было таким жутким, что все, включая Ангуса, окоченели от ужаса.
В следующую секунду разбойники, не теряя времени даром, бросились наутек. Тот, к голове которого Ангус приставил пистолет, не обращая на Ангуса никакого внимания, прыгнул на коня и умчался в лес следом за остальными, уже успевшими скрыться в темноте.
Ангус остался на месте. Казалось, ноги его приросли к земле. Он узнал племянницу Лоулера, но неужели она вправду умерла и встала из гроба?
— Могли бы вымести опилки, — сказала Эдилин, вытирая с лица белую древесную стружку.
Она часто моргала, потому что даже ресницы ее покрывала мелкая стружка, оставшаяся внутри новенького гроба.
Ангус неподвижно смотрел на нее.
— Господи! Это вы...
— А это — вы! — сердито сказала она. — Что вы сделали с Шеймасом?
Ангус поднял глаза к небу. Пару секунд он смотрел на луну. Наконец он начал понимать, что происходит.
— Сейчас уже за полночь. Кто заперт в вашей комнате в башне?
— Никто, — сказала Эдилин, отряхивая лицо и одежду и кашляя от набившейся в нос и рот древесной пыли. — Мораг знает, что меня там нет, но она меня не выдаст. В отличие от вас другие люди не стоят сложа руки, когда жизни другого человека грозит опасность.
— Я не думаю, что брак и смерть — одно и то же.
Она распрямилась, продолжая стоять в гробу, и для устойчивости схватилась за сиденье повозки.
— Если бы вы были принцем и вас принудили жениться на уродливой жабе, вы бы не говорили об этом так спокойно.
— Я — принц?
Ангус по-прежнему не двигался с места и смотрел на Эдилин.
— Мы можем ехать? Уже пробило полночь, и дядя в скором времени пошлет за мной погоню.
Ангус пытался придумать, что делать дальше.
— Я вас верну ему как можно скорее, и мы придумаем, как расстроить венчание.
— Я не намерена к нему возвращаться.
— Нет, вы вернетесь к нему, — сказал Ангус, забираясь на сиденье. — Я с ним поговорю. Мы все с ним поговорим. Он найдет вам какого-нибудь красивого парня, и...
— Красивого! — Она стояла в повозке, а он сидел, и потому лица их были примерно на одном уровне. — Вы думаете, меня это волнует? Вы думаете, все дело в том, будет у меня красивый муж или нет? Нет, все дело в этом!
Она ткнула пальцем в сторону сундуков.
— В каких-то старых статуях?
— Нет. Это не какая-то там старинная рухлядь. Эти сундуки набиты золотом, и они — мое приданое. Я говорила вам, что тот, кто на мне женится, получит золото. Но дядя договорился с Баллистером и Элвоем, что он возьмет золото себе, а моему мужу и мне отдаст только десять процентов этого золота. Я пытаюсь спасти себя не только от скверного мужа, я бегу от нищеты.
И только тогда Ангус полностью осознал, во что впутался. Со стороны все выглядело так, словно он похитил племянницу Лоулера и украл шесть сундуков, набитых золотом. Смерть через повешение может оказаться слишком легким наказанием. Это преступление, было настолько серьезным, что для него, возможно, придумают более мучительный способ казни.
— Отчего это вы побледнели?
— Они меня повесят, — прошептал он.
— За что? За тупость?
— За похищение человека и воровство! — крикнул он, приблизив лицо к ее лицу.
— Ах да, понимаю. Может, вам станет легче, если я скажу, что Шеймас не знал ни того, что я пряталась в повозке, ни того, что в ней было золото?
Ангус вытер лицо рукой.
— И что бы случилось, если бы он узнал?
