— Он не должен был ни о чем узнать. — Она полезла в карман и вытащила оттуда маленький пузырек. — Джеймс отправил мне бутылку опийной настойки, и, приняв ее, я должна была проспать всю дорогу. Джеймс должен был разбудить меня поцелуем, — мечтательно улыбаясь, сказала она.
Обернувшись, Ангус взглянул на дорогу. Может, все еще можно исправить?
— И этот Джеймс?..
— Тот человек, которого я люблю. Джеймс Харкорт. Я написала ему о своих неприятностях, и он обо всем позаботился. Он узнал, когда золото должны были отправить моему дяде, забрал его и поместил на эту повозку. Туда же погрузили гроб — для меня. Все, что мне оставалось сделать, — это уговорить кого- нибудь, Шеймаса, к примеру, встретить повозку и отвезти ее назад, к Джеймсу.
— Так где же он?
— Мой дядя?
— Нет, тот, кого вы любите. Где он?
— Ждет меня в Глазго.
— Выходит, сам он ничем не рискует. Он дает снотворное женщине, которую любит, позволяет ей путешествовать в гробу в компании такого проходимца, как Шеймас, не говоря уже о возможной встрече с разбойниками, и он...
— Почему вы назвали Шеймаса проходимцем?
— Почему? Чтобы вам об этом рассказать, мне и недели не хватит. — Ангус окинул взглядом почерневший лес. — Нам надо ехать. Сейчас же.
— К дяде?
— Вы думаете, он поверит в то, что я действительно ни о чем не знал?
— Шеймас может подтвердить...
— Вы, видно, считаете, что Шеймас святой... — Ангус всплеснул руками. — Нам пора двигаться.
— Мне ведь не обязательно лезть обратно в гроб?
— Надо было бы засунуть вас туда, а крышку заколотить гвоздями.
Но Ангус приподнял ее и усадил на облучок рядом с собой. Через минуту они тронулись в путь. Ангус скрипел зубами, понимая, в каком трудном и фактически безвыходном положении оказался. Сможет ли он вообще когда-нибудь вернуться домой?
— Не знаю, почему вы так на меня злитесь, — сказала она. — Все, что от вас требуется, — это довезти меня до Глазго. Потом Джеймс обо всем позаботится.
— И что дальше? Я вернусь в свой клан? К своей семье? И что подумает ваш дядя? Считаете, он не подумает, что я забрал его богатую племянницу, что я украл золото?
— Этого не должно было произойти. Шеймас...
— Не смейте больше упоминать его имени. Если бы он довез эту повозку до Глазго, в чем я сильно сомневаюсь, то все деньги, сколько бы он ни выручил, он бы оставил себе и никогда больше не вернулся бы в клан Мактернов. Все его братья отсюда сбежали, и он не остался бы.
— А если бы я проснулась в гробу раньше времени? — едва слышно спросила она.
Кажется, до нее начинал доходить смысл того, о чем ей говорил Ангус.
— Скажем так, к тому времени, как вы добрались бы до этого Джона...
— Джеймса.
— Хармона...
— Харкорта.
— До того человека, который, ничем ни рискуя, получает невесту и целый воз золота, вы были бы уже не совсем той девушкой, какую он хотел бы получить.
— О! — Она придвинулась к Ангусу и испуганно огляделась. — Шеймас действительно такой плохой?
— Очень, очень плохой.
Она придвинулась еще ближе.
— Хуже его я не видел.
Эдилин сунула руку в кольцо его руки и тесно прижалась к Ангусу.
Он спрятал под бородой улыбку.
— Возможно, Шеймас держал бы вас несколько дней в яме в лесу и все это время пытал бы. Щекотал бы вам голые пятки гусиным пером.
Она озадаченно посмотрела на него, потом состроила гримасу.
— Вы меня дразните.
— Да. Вот такой я дурак. А теперь замолчите и дайте мне подумать.
Ангус был уверен в том, что как только выяснится, что Эдилин пропала, Малькольм поговорит с Шеймасом и поймет, что на самом деле произошло. Малькольм, возможно, даже поймет, зачем в повозке был гроб, и направит Лоулера по ложному следу, постарается потянуть время, давая Ангусу возможность добраться до Глазго.
Он немного расслабился и почувствовал наконец прижимающуюся к нему Эдилин. Похоже, она заснула. Опийная настойка — мощное снадобье. Выпьешь слишком много — и можно вообще не проснуться.
Шло время, и Ангус все острее ощущал чудовищность ситуации. Больше он никогда не сможет вернуться домой. Никогда больше он не увидит людей, которых знал всю жизнь. Не увидит, как вырастут дети его сестры. Не увидит, как возмужает Тэм.
Ангус не сдержался, и одинокая слеза скатилась по его щеке и упала на Эдилин, отчего она зашевелилась.
— Тсс, детка, засыпай снова.
Будь рядом с ним другая девушка, он бы обнял ее и прижал к себе, пока она спит, но с этой он позволить себе такого не мог.
Но Эдилин не заснула вновь.
— Это правда, что вы не сможете вернуться? Или вы просто разозлились на меня?
— Я не смогу вернуться. Одно дело — признаться вашему дяде, что я швырнул его племянницу в чан с водой, и совсем другое — признаться... в похищении.
— Простите, что я хлестнула вас плеткой по шее. Я хотела попасть вам по плечу, но вы нагнулись, и...
— И плеть ударила меня по шее, — закончил он за нее. — Все уже зажило.
— Откуда вы знаете? Разве можно что-то разглядеть под этой растительностью?
— Некоторым девушкам нравятся мои волосы.
— Мне никогда не нравились бородатые мужчины. — Какое-то время она молчала. — Что вы будете делать? Где вы будете жить?
— Со мной все будет в порядке. Обо мне не беспокойтесь.
— Простите, что я вас в это втянула. Это все я виновата, мистер Мактерн. О, я придумала! Почему бы вам не поехать с Джеймсом и со мной в Америку?
— Так вы это планировали?
— Да. Судно уже зафрахтовано, у нас будет самая лучшая каюта на корабле «Мэри Элизабет». Джеймс проделал такую большую работу. После того как я написала ему о вероломстве моего дяди, он сделал все, чтобы спасти меня.
— Выходит, он возьмет на себя заботу о вас, как только я вас доставлю на место?
— О да. Он встретит меня в гостинице. Сундуки с золотом погрузят на корабль. На следующий день в четыре часа пополудни мы уплываем, и Джеймс говорит, что к восьми вечера мы уже будем женаты. Мы поженимся на борту корабля. — Поскольку Ангус ничего не сказал, она добавила: — Нас обвенчает капитан.
— Да, я понял.
Она немного помолчала.
— У вас осталась там любимая? — Она в ужасе взглянула на него. — У вас там осталась жена?
— Нет. Ни жены, ни детей у меня не осталось, но зато осталась по меньшей мере дюжина женщин, у которых будут разбиты сердца.
