четырнадцать лет. Ее отец был герцогом, и она сказала, что я — школьная приживалка, что я все время ищу, за чей бы счет мне пожить.
— И ты ей показала, где раки зимуют?
— Ну, в конечном итоге я оказалась в проигрыше. Ее отцу сообщили, что произошло, и он заставил Бесси пригласить меня к ним на Пасху. Я очень гордилась этим приглашением и поехала к ней.
— И что было дальше?
— Старый дедушка Бесси, отец ее матери, сделал мне предложение.
Ангус не удержался и расхохотался:
— Жаль, что меня там не было. Хотел бы я послушать, что ты сказала насчет его предложения.
— Когда он предложил мне посидеть у него на коленях, я сказала ему, что у меня попа заболит от его костлявых коленей.
— О, детка, как мне тебя не хватало!
Эдилин не улыбнулась.
— А я по тебе нисколько не скучала. После того как ты отшвырнул меня, словно мусор, единственное, чего я хотела, так это выполнить перед тобой свои обязательства.
— Обязательства?
— Я перед тобой в долгу. Ты достаточно часто повторял, что, если бы не я, ты был бы сейчас в Шотландии со своей любимой семьей.
— А еще я сказал, что ты открыла передо мной возможности, которые без тебя были бы для меня закрыты.
— Да, насчет этого ты прав. Я отдала тебе парюру, и у тебя появилась возможность купить ферму. Когда Кадди рассказал мне, как ты тут живешь, я поняла, что по-прежнему перед тобой в долгу. Из вождя клана ты превратился в мальчика на побегушках.
— Это не так уж плохо, — возразил он. — Если так и дальше пойдет, однажды я вполне могу стать хозяином этой таверны.
— Ха! — усмехнулась Эдилин и, стиснув от боли зубы, села в кровати. — Если у хозяина есть какой-то троюродный брат, седьмая вода на киселе, то он скорее передаст таверну ему, чем тебе. Неужели ты этого не понимаешь?
— Эдилин! — сказал Ангус и встал, глядя на нее сверху вниз.
Она придерживала одеяло, и ее, похоже, нисколько не смущал тот факт, что под одеялом она совсем голая. Или все же смущал?
— Ты не мог бы передать мне одежду? Я хочу одеться и уйти.
Он съежился от холода, прозвучавшего в ее голосе. Когда она злилась на него на корабле, он над ней смеялся. Он полагал, что она ревнует его к Табите, и, если честно, это было приятно. Но ее теперешняя холодность ему совсем не нравилась.
— Я благодарю тебя за...
— Прекрати! — выкрикнул Ангус. — Я хочу, чтобы ты замолчала! Немедленно! О чем ты думала, когда явилась в разбойничье логово и ввязалась в драку? Ты знала, как это опасно?
— Я должна была это сделать, — сказала Эдилин. — Будь любезен, передай мне мою одежду, чтобы я могла уехать.
— Нет! Ты никуда отсюда не уйдешь, пока не поешь и не выспишься. Я отпущу тебя тогда, когда буду точно знать, что с тобой все в порядке.
— О, так ты, оказывается, еще и доктор?
— Если ты не была уверена в том, что я могу о тебе позаботиться, какого черта ты приехала сюда? Почему ты не поехала в свой роскошный дом и не вверила себя заботам сестры Харкорта?
Он обрадовался, увидев гневные искры в ее глазах. Все лучше, чем холодность.
— Ты что, забыл, зачем я вообще поехала к тем разбойникам?
— Чтобы выставить меня дураком?
— Мне не пришлось для этого сильно стараться.
Они злобно смотрели друг на друга. И молчали. Через несколько минут Ангус открыл шкаф, достал чистую сорочку и швырнул ей:
— Пока с тебя этого хватит. Ложись в кровать и отдыхай. — Голос его был сердитый, но во взгляде сквозила нежность. — Эдилин, что заставило тебя так поступить?
Что, если не любовь? Но она ни за что не призналась бы ему в этом.
— Повторяю, я хотела отдать тебе долг, — сказала Эдилин, через голову надев большую рубашку.
— Так ли?
— Так, и теперь мы в расчете. Теперь я не буду чувствовать себя виноватой из-за того, что ты лишился общества приятных людей. Ты можешь купить землю, заложить город и созвать туда всех своих родичей и друзей. Ты снова станешь вождем клана. Будешь расхаживать по своему городу, и все будут смотреть на тебя с обожанием.
— Ты думаешь, я этого хочу? — тихо спросил он.
— Я понятия не имею, чего ты хочешь! — отрезала она. — Я не принадлежу к твоему клану.
Он хотел ответить, но передумал и направился к двери.
— Сейчас не время спорить с тобой. Я хочу, чтобы ты поспала. Я пошлю весточку сестре Харкорта, что ты в безопасности.
Едва за Ангусом закрылась дверь, как на Эдилин навалилась страшная усталость. В тот момент она не могла вспомнить, почему велела Кадди привезти ее к Ангусу. Она знала, что надо вернуться к Харриет, в свой дом, в свою кровать, но сейчас ей было все равно, где она находится. Она с головой накрылась одеялом и тут же уснула.
Ангус несколько минут постоял под дверью, прислонившись головой к стене, закрыв глаза. То, что он по своей небрежности позволил украсть драгоценности, само по себе было унизительно, но то, что Эдилин разыскала их и вернула, было просто невыносимо. Девчонка одержала над ним верх!
Он заглянул в комнату. Эдилин крепко спала.
Он подоткнул одеяло и убрал с ее лица волосы.
С того момента как он встретил ее, она постоянно присутствовала в его мыслях, в его сердце, во всей его жизни. Он боролся с чувствами, которые она пробудила в нем. В Шотландии он изо всех сил боролся с желанием встретиться с ней, полюбоваться ею, послушать ее голос, почувствовать ее присутствие. Его злость, его гнев из-за того, что она без спросу вошла в его жизнь и завладела всеми помыслами, проявлялись в поступках, которые вообще-то не были для него характерны. Он сожалел о том, что иногда прибегал к насилию, если, конечно, чан с водой можно назвать насилием.
Никто не говорил ему, что любовь может рождать чувства, которые никак нельзя назвать светлыми и высокими. Он думал, когда человек влюбляется в кого-то, то... Ангус не знал, что именно. Что он слышит пение ангелов?
Но Эдилин пробуждала в нем разные чувства, от самых высоких и светлых до самых низменных и темных. И каждое из этих чувств было вдесятеро сильнее того, к чему он привык. Однажды ночью разбойники украли дюжину овец, но тот гнев не шел ни в какое сравнение с гневом, который заставляла его испытывать Эдилин. Гнев, злость, радость, бессилие, невиданный душевный подъем. Он чувствовал все, когда она была рядом. Она способна была внушить ему веру в то, что он самый большой, самый мудрый, самый достойный из когда-либо живших на земле мужчин. А в следующую секунду она заставляла его чувствовать себя последним червем.
Покачав головой, он притронулся к ее щеке, и она шевельнулась во сне. Он не мог описать того, что почувствовал, когда увидел Кадди с Эдилин на руках. Если бы Ангус был одним из своих предков, он бы снес Кадди голову с плеч еще до того, как тот успел бы задать ему вопрос.
Но все мысли Ангуса и все его чувства свелись к одному: к страху, когда он увидел, как сильно она избита, когда увидел, что ее красивое лицо покрывает слой грязи и засохшей крови.
Ангус неохотно покинул спальню и отправился работать. Он солгал Эдилин, сказав, что собирается купить таверну. На самом деле он ненавидел это место, ненавидел свою работу. Целый день подавая пиво и еду, слушая бесконечные жалобы, что пиво слишком теплое или еда слишком холодная, он едва сдерживал
