единственной лестницей, которая шла снизу доверху. К тому же на втором этаже она проходила через большой зал, где Лоулер сиживал со своими приятелями, людьми, которые приезжали и уезжали, занимаясь в основном тем, что ели и пили то, что Лоулер, вернее, работавшие на него шотландцы могли предоставить.
Когда Ангус появился в большом зале, англичанка стояла перед своим дядей и Мораг находилась рядом с ней. Лоулер сидел за большим квадратным столом, за которым было еще двое мужчин, они играли в карты. Лоулера трудно было назвать красавцем: испещренное красными жилками и сосудистыми звездочками одутловатое лицо с большим красным носом. Каждый год ему приходилось полностью менять гардероб, потому что год от году его живот становился все больше, а ноги при этом все сильнее усыхали. К шестидесяти годам ноги его стали тонкими, как саженцы, а живот — громадным, словно Лоулер вот-вот должен был родить.
— В чем дело? — спросил он, оторвав глаза от карт.
Рядом с ним сидел Уильям Баллистер, англичанин, который был еще старше и еще уродливее, чем Лоулер. Они были лучшими друзьями, а значит, Баллистер жил в замке до тех пор, пока не надоедал Лоулеру, а когда надоедал, Лоулер отсылал его прочь, что случалось примерно дважды в год. По другую руку от Лоулера сидел Филипп Элвой, который был моложе и выглядел приятнее, хотя все знали, что характер у Элвоя на редкость мерзкий. Но Лоулер к нему благоволил. И с ним, с Элвоем, старались не связываться, чтобы не иметь неприятностей от Лоулера.
— Он... он... — начала англичанка, но она так дрожала от холода, что говорить ей было трудно.
— Это я виноват, — сказал Ангус, выступив вперед и встав между англичанкой и ее дядей. — Я шпионил за ней, и она имела полное право поступить со мной так, как поступила. Я один во всем виноват.
Лоулер опустил карты, и его примеру последовали двое его друзей. Все с интересом посмотрели на Ангуса и на стоящую у него за спиной девушку.
— Расскажи, что произошло.
— Это чудовище всю неделю ходит за мной по пятам, — сердито сказала англичанка. — Несколько дней назад он подрезал подпругу на моем седле, и я упала на камни. Я не стала об этом рассказывать, потому что не хотела неприятностей. Но то, что он сделал сегодня, недопустимо. Он поехал за мной следом, потом спрятался в траве и прыгнул на меня, когда я рисовала. Если бы рядом не оказалось Шеймаса, я не знаю, что бы он со мной сделал. Потом он убежал. Он убежал от меня, как трусливая гадюка, и мне пришлось срочно возвращаться домой. А по возвращении я ударила его кнутом, как он и заслужил.
— Понятно, — сказал Невилл Лоулер, глядя на Ангуса. — Из-за этого у тебя на шее кровь?
— Да, — скупо ответил Ангус.
— А отчего ты мокрая? — спросил у племянницы Лоулера Элвой, лениво потягивая портвейн.
Пусть старый замок и разваливался на глазах, но вино тут всегда было отменное.
— Он... — Англичанка замолчала.
— Я бросил ее в лохань, — сказал Ангус.
Он стоял, расправив плечи и расставив ноги. Он был готов принять любое наказание, какое ему назначат.
— Ты бросил ее в лохань? — потрясенно спросил Баллистер.
— Да, — кивнул Ангус, продолжая смотреть Лоулеру прямо в глаза.
В следующую секунду трое англичан, переглянувшись, захохотали.
— Самое место для нее! — воскликнул, давясь от смеха, Лоулер.
— Жаль, что я этого не видел, — сказал Элвой. — Может, ты повторишь для нас?
— Ну да, как пьесу или пантомиму. Выступление на бис! — поддержал Баллистер.
— Какая хорошая мысль! — улыбнулся Лоулер.
— И вы не собираетесь наказывать его? — спросила англичанка.
— Почему я должен наказывать его за справедливый поступок? — спросил ее дядя. — Жаль, что я сам до этого не додумался.
Англичанка развернулась и выбежала из комнаты, отмахнувшись от Мораг, когда та хотела последовать за ней. Посмотрев на Ангуса так, чтобы он прочувствовал всю силу ее презрения, Мораг развернулась и, громко топая, вышла за дверь, оставив Ангуса в обществе трех подвыпивших англичан, которые от души смеялись, прославляя Ангуса за то, что он сделал, и даже выпили за его здоровье.
Ангус вышел из комнаты, но на лестнице остановился. Когда она выбегала из комнаты, он увидел в ее глазах слезы.
Послышался шум, Ангус поднял голову. Ему показалось, что он заметил край ее юбки. Он достаточно хорошо знал замок, ее спальня была на четвертом этаже, но англичанка мелькнула выше. Куда она направлялась? Едва он задал себе этот вопрос, как ответ пришел сам собой. Она поднималась на крышу. Но зачем? Она уже и так дрожит от холода. Неужели она поднимается на крышу, чтобы сброситься оттуда? Через мгновение Ангус уже бегом поднимался наверх, перепрыгивая через ступени.
Когда он поднялся на крышу, англичанка была там. Она стояла у самого края, и от двора, расположенного далеко внизу, ее отделял лишь низкий каменный бордюр.
Услышав, как скрипнула дверь, она оглянулась, увидела Ангуса, и ее плечи безвольно опустились.
— Вы пришли, чтобы позлорадствовать, порадоваться?
— Нет, — сказал он, — я пришел сюда, чтобы проверить, все ли с вами в порядке.
— А вам какое дело? Вы не переносите меня так же, как мой дядя. Все шотландцы со мной так добры, кроме вас. Вы...
Она махнула рукой, словно не могла придумать, что сказать.
— Я думаю, что вам надо спуститься в замок и переодеться в сухую одежду.
Он медленно продвигался к ней. Если она резко двинется к краю, он должен оказаться достаточно близко, чтобы успеть ее поймать.
Она не шевелилась, не смотрела на него.
— Наверное, вы поступили правильно, швырнув меня в ту лохань. Но лучше бы вы сбросили меня с этой разваливающейся груды камней. Я была бы вам благодарна.
— С чего бы вам пришло такое в голову? — в ужасе от ее слов спросил Ангус. — Вы не попадете в рай, если сами лишите себя жизни.
— Куда бы я ни попала, хуже, чем здесь, мне уже не будет.
— Что же тут такого плохого?
Голос Ангуса был тих и ласков, он не хотел ее пугать.
— Вы знаете друзей дяди Невилла, тех, что сидели с ним за столом, Элвоя и Баллистера?
— Да, знаю.
— Скажите, что вы о них думаете?
Теперь он стоял всего в паре футов от нее. Ангус почувствовал, что может расслабиться. Теперь он ее поймает, если она попытается прыгнуть. Что касается ее вопроса, то он не собирался давать на него честный ответ. Может, Шеймас прав, и Лоулер не любит свою племянницу, но Ангус знал, что к своим непутевым приятелям Лоулер относится очень неплохо. К тому же Ангус не был уверен в том, что племянница Лоулера не передаст его слова дяде.
— Давайте же, — сказала она. — Мне вы можете рассказать. После того, через что мы сегодня прошли, вы можете быть со мной честным. Вы бы хотели иметь таких друзей? Вы бы стали доверять кому-то из них?
— Нет, — осторожно ответил Ангус. — Но я ведь шотландец. Я вообще не доверяю англичанам.
Он намеревался увести ее в сторону от разговора, но ему это не удалось.
— Вы думаете, они умные?
— Это зависит от того, что вы понимаете под этим словом. Они оба хитры, в этом я уверен. Они говорят вашему дяде то, что он хочет слышать.
Она кивнула, соглашаясь с ним.
— А как насчет любезности? Приятной компании?
— Я не могу сказать, что они — хорошая компания для меня, но вашему дяде они вполне по вкусу. —
