прекрасных садах, скрывались еще храмы поменьше. Их имена очаровательны. Так, один из храмов, который стоял на маленьком острове посреди искусственного озерца, назывался «Дом Ликования»; другой, выстроенный специально для того, чтобы молиться на закате солнца, именовался «Дом, где Атон уходит на отдых». Там, кстати, сама Царица Нефертити участвовала в совершении священных обрядов.
Фараон Эхнатон не возражал против того, чтобы в публичных религиозных ритуалах ведущую роль играла какая-либо достойная женщина, хоть это и не соответствовало обычаям того времени. «Кто презирает женщин, тот грешит против собственной матери», – говорил фараон. Он делал все возможное, чтобы возвысить женщин в обществе. В этом он подавал личный пример, всегда появляясь в общественных местах бок о бок с юной царицей, так, что его без нее просто невозможно было представить. Владыка Египта искренне любил ее, и с первых лет супружества – когда был еще совсем юным – доверял ей все секреты, говорил с ней об Истинном Боге, перед которым преклонялся, и даже сделал ее своей первой духовной ученицей. И, хотя Нефертити и не родила фараону наследника, он не взял в жены другую, как это было принято у Фараонов.
Нефертити любила его всем сердцем, и восхищалась им, его изящным самообладанием, добротой и мудростью. Она не понимала всего, что он говорил, но верила в его миссию и её успех. «Атон поможет Своему сыну показать Его любовь к Египту и ко всем землям», - думала она. И она гордилась своим Царем. Она преклонялась перед мужем, как если бы он действительно был воплощением бога, который решил прожить с ней на земле краткую жизнь смертного.
Прекрасной как никогда, Нефертити было около девятнадцати лет, и она была матерью трех маленьких дочерей. У неё была светлая кожа и правильные черты лица, в которых просматривалась светлая печаль. Он знала, что лицо ее прекрасно, но не ограничивалась внешней привлекательностью, и стремилась совершенствовать свой ум, стремилась к духовному свету. Как-то раз одна из ее служанок дерзнула похвалить прекрасную внешность Нефертити. Та указала на свое отражение в золотом зеркале и сказала: «Это лицо по прошествии лет все забудут, а вот Его учение будет по-прежнему управлять жизнями людей, и Его имя будут помнить все». Но, увы, она допустила ошибку; изумительный бюст разрисованного известняка, в котором один из дворцовых художников увековечил ее черты, является в настоящее время самым популярным шедевром египетской скульптуры, и миллионы людей видели сам оригинал или его копии, и знают имя Нефертити, в то время как очень немногие, помимо ученых, знают что-нибудь о Фараоне Эхнатоне.
В нескольких милях к востоку от Города, в пустыне, расположилась ровная гряда белых известняковых холмов, которые на закате переливались всеми оттенками золота и пурпура, даже когда на равнину уже опускалась тьма. Там, в уединенной долине, Фараон приказал выстроить гробницу для себя и своей царицы. «Да будет для меня построено святилище в восточных холмах», – так гласит надпись на одном из огромных пограничных камней, которые окаймляли территорию новой столицы, – «и да свершится там через множество лет мое погребение, как предопределил для меня отец мой, Атон, и там же, через множество лет, да будет погребена моя Царица».
С течением времени Фараон приказал высечь в окружающих скалах гробницы также и для своих любимых придворных и духовных учеников. Эти гробницы представляют собой несколько высеченных прямо в скале последовательно друг за другом комнат – традиционное для Египта устройство. Тяжелые крыши поддерживались массивными колоннами, изваянные из цельного камня в форме бутонов лотоса, стены были расписаны великолепной живописью и украшены барельефами. Жанровые сцены, изображенные на них – это сцены из жизни тех, для кого, собственно, и предназначались гробницы. Здесь не изображено ни одного из запрещенных божеств – даже тех, кто, согласно верованиям египтян, защищал усопших, – зато в изобилии присутствует Фараон и его семья. Придворные особенно тщательно старались сохранить для потомков свои поступки и достижения, которые были сделаны вместе с правителем. Они изображали его не только в молчаливой торжественности религиозных ритуалов, с руками, поднятыми в молитве к Солнцу, но и в менее «парадной» обстановке, в обычной жизни: за едой, в процессе отдыха или игры с детьми; слушающим музыку, или нежно говорящим что-то своей супруге и наслаждающимся вином, которое та наливает ему в чашу. Кстати, ранее ни один Фараон Египта не изображался столь нетрадиционно.
Некоторые художники, однако, в своем рвении понравиться фараону, подчеркивали каждую черту его лица, преувеличивали каждый изгиб его тела так, что их портреты напоминают нам нынешнее 'футуристское' искусство. В другие времена их картины были бы рассмотрены как кощунственные оскорбления божественной величественности суверена. Но теперь фараон с интересом следил за развитием искусства, которое он вдохновлял. Он вознаграждал живописцев нового стиля, когда их творение было действительно хорошим. «Выразительность значит больше, чем линии», - говорил он тем, кто был склонен немного расстраиваться при виде особых новинок. А когда картины бывали плохи, он просто улыбался искаженному изображению себя.
Во всех картинах и барельефах, какими бы ни были сцены, изображенные на них, всегда присутствовал священный символ Атона – Диск Солнца с лучами, заканчивающимися руками, распространяющимися поверх голов царя и царицы; потому что Бог присутствует всюду и всегда для тех, кто знает Его, и «сама жизнь – молитва», как часто говорил Фараон.
Надписи в новых гробницах, как ни странно, не содержали ни молитв к божествам загробного мира, ни магических формул, обеспечивающих душам усопших благополучие в загробной жизни – одним словом, ничего из того, что традиционно для египетских гробниц с самых незапамятных времен. Там были просто перечислены титулы и достижения придворных, которых предстояло захоронить в гробницах, с упором на те милости, что им оказывал Фараон. «Я был человеком низкого происхождения, и никогда не вращался в кругах аристократии, но Фараон возвысил меня, ибо я воспринял его Учение», – так говорится в одной из надписей. «Великий Фараон осыпал меня дарами, золотом и серебром», – хвастается другой придворный в погребальной надписи. Кроме того, повсюду изображены придворные, глядящие снизу вверх на Фараона и Солнце – на самого Бога Солнца и его земного сына, носящего его имя и являющегося его подобием; в одной из надписей «владелец» гробницы возносит хвалу Богу солнечного диска, Эхнатону, в виде песни «Радость Солнца»: «Твои лучи падают на Твой сияющий Лик, о, Управляющий Истиной, который происходит из Вечности! Дай же Фараону божественно долгую жизнь, продли его дни, пока существуют Небеса».
Фараон заботился о благополучии рабочих, которые строили гробницы в холмах пустыни, точно так же, как заботился о рабочих стеклодувных производств в Городе. Он построил отличные деревни для их проживания – некоторые из них современные археологи смогли обнаружить и произвести раскопки. Каждому рабочему там предоставлялся отдельный дом для него самого и его семьи. Дом был просторным, с чем-то вроде гостиной, обращенной на улицу, спальными помещениями позади нее, и даже с загоном для тяглового скота, который использовался в работе. Простые, яркие рисунки, которые создавали сами рабочие во время отдыха, служили украшениями их домов. Кстати, рабочим, у которых была большая семья, предоставлялись дома с большим количеством комнат, чтобы они могли разместиться, как полагается.
Бесчисленные амулеты и обереги, найденные на руинах этих поселений, показывают, что учение Эхнатона не было распространено среди рабочих, или, по меньшей мере, не особенно на них повлияло. В сущности, божественный правитель и не пытался «обратить их в свою веру». Он не презирал рабочих, нет! Среди его лучших друзей было довольно много людей низкого происхождения. Но он полагал, что бедняку сначала нужно предоставить человеческие условия для жизни и нормальное, «человеческое» отношение, а уж потом заставлять размышлять на религиозные темы. Эхнатон говорил: «Половина предрассудков, существующих в мире, исчезла бы тут же, если бы богатые перестали порабощать бедных, и если бы жрецы перестали пользоваться их невежеством».
К югу от Города раскинулись райские сады.
Каналы и искусственные озера отлично служили для ирригации земли, и в пустыне охотно росли цветы и деревья всевозможных видов. По приказу царя пустыня была превращена в благоухающий цветущий райский сад, чудо, полное красоты, свежести и умиротворения.
В озерах плавали розовые и голубые лотосы; каналы пересекали деревянные мосты, вычурно украшенные резьбой, позолотой и яркими цветами, словно драгоценные игрушки.
На острове в середине одного из озер фараон построил небольшой храм. Он часто приезжал, чтобы совершить там поклонение в одиночестве или со своей царицей. Фараон стоял перед алтарем, в залитом солнцем внутреннем дворике, и перед его глазами раскинулось зрелище восхитительных садов, хорошо
