скамеечки для отдыха.
«В августе он часто жалуется на головные боли, в сентябре заболевает желтухой, мучается зубами. В середине сентября с ним случился сердечный припадок, а в октябре понадобилась операция на голосовых связках, — пишет немецкий историк Альберт Цоллер. — Он лежит часами в глубокой апатии, занятый одной мыслью — шоколад и пирожные. Его страсть к сладкому приняла болезненный характер: он съедает до трех тарелок пирожных в день».
А с весны 1944 года фюрер живет за счет таблеток, содержащих стрихнин, уколов глюкозы, витаминов, гормональных препаратов и кислородных вливаний.[11] Снова обратимся к воспоминаниям Гейнца Гудериана:
«После покушения, совершенного на него 20 июля 1944 г., у Гитлера подергивалась не только левая рука, но и вся левая половина туловища. Когда он сидел, то левую руку придерживал правой, правую ногу клал на левую, чтобы сделать менее заметным их нервное подергивание. Его походка стала вялой, сутулой, движения — очень медленными. Когда он садился, требовал, чтобы ему подставляли стул…»[12]
Действительно, к 1944 году его руки дрожали, при ходьбе он тянул ногу, а мундир, за которым фюрер еще недавно так тщательно следил, был весь в пятнах. Как утверждает министр военной промышленности Третьего рейха Альберт Шпеер, он даже не мог донести еду до рта, так дрожали его руки. Генерал пехоты Дитрих фон Хольтиц, назначенный командующим немецкими войсками в районе Большого Парижа после покушения 20 июля 1944 года, свидетельствовал:
«Меня потряс его вид, но более всего — голос. Гитлер не говорил — он почти шептал».[13]
К апрелю 1945 года состояние Адольфа Гитлера ухудшилось еще больше. Профессор Эрнст-Гюнтер Шенк, впервые осматривавший его 30 апреля 1945 года, был потрясен:
«Я, конечно, знал, что это Адольф Гитлер. Но личность, упакованная во влажную, испачканную едой одежду, была другим человеком. В 56 лет фюрер был частично парализованный, физически разрушенный человек со сморщенным лицом, похожим на серо-желтую маску».[14]
Генерал артиллерии Гельмут Вейдлинг, командующий танковым корпусом XLI, а затем, по совместительству, комендант Берлина, после окончания Второй мировой войны вспоминал:
«Я увидел Гитлера 24 апреля… До этого меня вызывали к нему год назад. Вид фюрера поразил меня. Он стал развалиной: голова у него бессильно свисала, руки дрожали, он что-то невнятно бормотал…».
И таких свидетельств имеются десятки… В Берлине распространился слух, что фюрер сошел с ума.[15]
Вальтер Шелленберг и Генрих Мюллер работали в разных зданиях.
Просмотр трофейной кинохроники в разрушенном за неделю до этого здании РСХА Генрихом Гиммлером и Вальтером Шелленбергом. Перед началом сеанса хозяин кабинета предлагает опустить светомаскировку и открывает шторы. На часах около 20 часов вечера. Середина февраля. Яркий солнечный свет брызжет из окна.
Начнем с того, что VI управление РСХА никогда не занималось борьбой с инакомыслием на территории Германии. Так что обращение сотрудника IV управления (тайная полиция) за помощью к своему коллеге из внешней разведки выглядит, мягко говоря, странно.
А дальше все еще интереснее. Штирлиц сначала выясняет у начальника тюрьмы, как обращались с узником — пастором Шлагом (актер Ростислав Плятт), а потом вообще забирает его, сославшись на письменный приказ Вальтера Шелленберга. Странно все это, ведь VI управление РСХА не имело права производить аресты и проводить следственные действия на территории Германии.
Еще один интересный эпизод. Советский разведчик спрашивает начальника тюрьмы насчет физика Рунге (актер Григорий Лямпе): применяли ли к нему метод устрашения? Но при чем здесь начальник тюрьмы? Метод устрашения — элемент следственной тактики, то есть исключительная прерогатива следователя. Начальнику тюрьмы соваться в следствие не положено. По просьбе следователя он может, конечно, тоже немного попугать, но это занятие вовсе не такое тяжелое, чтобы просить кого-то о помощи. Да и немцы ведь люди, склонные к порядку. Ну спросил бы Штирлиц хотя бы, к примеру, так: «Не знаете ли вы случаем…?». И, скорее всего, не услышал бы ничего в ответ, так как собеседник был приучен хранить служебные тайны и не обсуждать их с посторонними.
Когда советский разведчик приезжает домой, то приходящая горничная вручает ему порцию корреспонденции, в том числе несколько писем. Вряд ли он отсутствовал больше чем один день, а писем уже несколько. Вопрос в том, от кого они. Маловероятно, что это письма от немецких фронтовых друзей, которые решили написать ему с передовой. Если верить фильму, то он одинок и испытывает потребность в общении. Это проявляется не только в шахматных партиях с фрау Заурих (актриса Эмилия Мильтон), но и в сцене с бездомной собакой.
Официальная цель его командировки в этот город — поиск пропавшей «Фау-2». Хотя руководитель РСХА Эрнст Кальтенбруннер (актер Михаил Жарковский) подозревал его в срыве операции «Возмездие», целью которой было уничтожение Кракова. В фильме есть очень интересный эпизод, когда «шеф восточного управления гестапо» обергруппенфюрер СС, генерал войск СС и генерал полиции Фридрих Крюгер (его в фильме сыграл актер Евгений Кузнецов) долго объясняет Эрнсту Кальтенбруннеру, почему он посвятил сотрудника другого управления в подробности операции, а потом просит не наказывать коллегу. Сам же для искупления вины готов отправиться на фронт. О том, что на самом деле происходило в Кракове и какую роль во всей этой истории мог сыграть Штирлиц, мы подробно расскажем во второй части книги.
В этом эпизоде есть и еще две исторические ошибки.
Во-первых, в структуре гестапо не было «восточного управления». Вопросами оккупированных территорий занималась управленческая группа D. А за генерал-губернаторство отвечал отдел DII.[16]
Во-вторых, Фридрих Крюгер находился в Польше до ноября 1943 года (занимал пост статс-секретаря по вопросам безопасности в правительстве генерал-губернаторства) и действительно мог участвовать в руководстве процессом поиска пропавшей «Фау-2», затем до апреля 1944 года занимался тренировкой частей 7-й добровольческой горной дивизии СС «Принц Евгений» (дислоцировалась в Югославии). А с 20 мая 1944 года командовал 6-й горнострелковой дивизией «Норд» (дислоцировалась в Финляндии, воевала в Норвегии и Дании). С 26 августа 1944 года — командир V горнострелкового корпуса СС. В феврале 1945 года назначен высшим руководителем СС и полиции в Вене.[17]
Эпизод, когда Штирлиц принимает шифрограмму из Центра, даже спустя полвека после выхода фильма продолжает оставаться предметом дискуссий. Основная полемика развернулась вокруг ответа на вопрос: могло или нет передавать «Московское радио» новости для некой геологической партии, которые можно было услышать в Берлине?
Есть два варианта ответа на этот вопрос. И все они не в пользу создателей «Семнадцати мгновений весны».
Первый: да, могло, если дело происходило в годы «холодной войны». Хотя процедура в деталях
