групп.
Шовинистическое наследие предвоенного времени и связанные с ним «образы врагов» впоследствии почти не изменились, хотя обстоятельства, в которых приходилось действовать «Арминии» после 1918 года, стали иными. Проигранная война и революция в глазах многих из членов корпорации казались осуществлением мечты, к воплощению которой они стремились в течение полувека: коалиция клерикалов и марксистов, которая, казалось, господствовала в изувеченной стране, от которой осталась одна Австрия, делала неизбежной присоединение к Германии, которому препятствовали державы-победительницы.
Эрнст Кальтенбруннер и его друзья полагали, что кукловодами появившихся после развала Австро- Венгерской империи стран, а также правительств в Риме, Париже, Лондоне, Москве и Вашингтоне, являются евреи, а не только западные державы, которые препятствуют объединению немцев с помощью мирных договоров, а также немыслимых репараций, тем самым подрывая национальную экономику и способствуя центробежным силам и «социальной напряженности» для того, чтобы еще больше ослабить Австрию и сделать совершенно невозможным укрепление немецкой Австрии.
Многие десятилетия спустя Эрнст Кальтербруннер весьма гордился тем, что, будучи юным студентом, боролся с «чуждыми немецкой нации нравами и культурой» и «теми, кто их пропагандировал», и несмотря на то что был заклеймен как антисемит, продолжал настойчиво бороться с ними.
В 1930 году он вступил в НСДАП, а в 1931 году — в СС. Ни зигзагообразный курс партии, ни его отставка с должности статс-секретаря по вопросам безопасности не заставили изменить политические взгляды Эрнста Кальтенбруннера, высшего руководителя СС и полиции Вены. Этот пост он занимал с 1938 по 1943 год.
В январе 1943 года Эрнста Кальтенбруннера неожиданно для всех назначили шефом полиции безопасности и службы безопасности. Как и прежде, его высшей целью был объединенный, однородный в расовом отношении Третий рейх. При нем в качестве «врагов рейха» все также преследовались евреи, славяне, коммунисты, социал-демократы, католические священники, центристы, масоны, профсоюзные деятели, «исследователи Библии» и другие лица, которые отвергали национал-социалистическую идеологию.
В качестве юриста Эрнст Кальтенбруннер всегда старался соблюдать формальные правовые нормы, даже когда речь шла о депортируемых или уже депортированных евреях. К примеру, хотя в 1943 году Министерство юстиции и МВД часть таких постановлений считали устаревшими, он настаивал на выполнении распоряжения, согласно которому имущество депортированных евреев после их смерти становилось достоянием государства. Иностранные евреи, оказавшиеся на немецкой территории, в правовом отношении были приравнены к местным, в результате чего обладателей иностранных паспортов можно было включить в программу уничтожения и т. д.
После оккупации Венгрии в марте 1943 года, когда появилась возможность депортации венгерских евреев в Освенцим, Эрнст Кальтенбруннер лично отправился в Будапешт, чтобы обсудить с экспертами «по еврейским делам» нового правительства принципы их ареста и депортации. Он действовал не только благодаря появившейся возможности, но и на основании убеждения, что евреи являются самыми опасными врагами Германии, в чем он признался после войны, отвечая на вопросы Нюрнбергского трибунала, что евреи не только являлись главными выразителями большевистского мышления, но и движущей силой всякого враждебного действия. Поскольку, по утверждению Эрнста Кальтенбруннера, на Востоке евреи остались, по существу, единственными уцелевшими интеллектуалами, исключительными владельцами ремесленных предприятий, «и вообще той прослойкой, которая располагала достаточным умом для того, чтобы обеспечить идеями соответствующего актера для воплощения их в жизнь».
С такой же жесткостью и беспощадностью Эрнст Кальтенбруннер разбирался с другими противниками национал-социализма. Так, в своем распоряжении от 30 июня 1943 года Эрнст Кальтенбруннер разъяснил, что при рассмотрении органам государственной полиции такого рода преступлений следует иметь в виду, что поляки и советские русские в силу одного лишь своего присутствия на территории, принадлежащей немцам, представляют опасность для «немецкого порядка», поэтому речь идет «не столько о том», чтобы определить кару за совершенные ими преступления, сколько о том, чтобы предотвратить «дальнейшую угрозу» «немецкому порядку».
Для Эрнста Кальтенбруннера национал-социализм был «вечной религией» его собственного народа. По этой причине зачастую замкнутый шеф РСХА не скрывал своего разочарования, доходившего до патологической ненависти по отношению некоторых офицеров, которые, несмотря на то что присягали фюреру, уклонялись от выполнения некоторых пунктов нацистского режима. Участников Сопротивления из окружения руководителя Абвера Вильгельма Канариса он преследовал до самой смерти не только по долгу службы, но и из чиновничьего рвения.
В конце своей жизни Эрнст Кальтенбруннер был действительно уверен, что при проведении чисток действовал недостаточно решительно и последовательно. Своих детей он убеждал в том, что было «столько предательства и подлости», что теперь даже самые бестолковые смеют говорить о каком-то «вырождении» национал-социализма. В действительности были отдельные люди, совершавшие ошибки, но не нашлось «никого, кто направил бы их на верный путь».
Само собой, для достижения политической власти идеологической «ортодоксальности» недостаточно. В бюрократической путанице системы, столь приспособленной к потребностям диктатора, определенно требовалось немало ловкости, чтобы осуществление мер, считавшихся Гитлером важными, сочетать с собственной карьерой.
Во время подъема по ступеням австрийских СС Эрнст Кальтенбруннер делах ставку на личную преданность Генриху Гиммлеру. Кроме того, он умел «предусмотрительно» указывать на извивы австрийской внутренней политики в соответствии с меняющимися интересами руководства СС.
Благодаря жесткому руководству 37-м штандартом СС в январе 1937 года Генрих Гиммлер назначил Эрнста Кальтенбруннера руководителем всех частей СС Австрии, в то время как его предшественник, оберфюрер СС Карл Таус, получил приказ больше не возвращаться в Австрию.
Позднейшим назначением (в 1943 году) на пост руководителя РСХА Эрнст Кальтенбруннер был, по- видимому, обязан своей верности Генриху Гиммлеру, которого он почитал, как «отца родного». Хотя дело не только в личной верности, но и в том, что он значительно слабее других потенциальных кандидатов. Кроме уже названных выше Генриха Мюллера и Вальтера Шелленберга, пост шефа полиции безопасности и службы безопасности теоретически могли занять: генерал-лейтенант войск СС и полиции Бруно Штреккенбах (с июля 1940 по конец 1942 года — начальник I управления — кадровые и правовые вопросы — РСХА); группенфюрер СС и генерал-лейтенант полиции Артур Небе (начальник V, управления (криминальная полиция) — лучший криминалист Третьего рейха); один из руководителей СС Вернер Бест; знаток восточных проблем обергруппенфюрер СС и генерал полиции Ганс Прютцман (один из руководителей оккупационного режима в СССР) и другие. При вступлении Эрнста Кальтенбруннера в должность Генрих Гиммлер подчеркнул, что он «всегда» считал продолжительное пребывание в нелегальных условиях «хорошей школой», «особенно для руководителя Имперской службы безопасности». Правой рукой рейхсфюрера СС и начальника немецкой полиции должен стать не пунктуальный «бравый чиновник», а гибкий, динамичный активист, «готовый к ответственным решениям» ветеран национал-социалистического движения, получивший достаточную подготовку для того, чтобы в каждом конкретном случае являться «лидером», действующим в духе своих начальников, но не зависеть от инструкций и отговорок
В ноябре 1944 года Эрнста Кальтенбруннера наградили Рыцарским крестом за военные заслуги с мечами, а через месяц ему присвоили звание генерала войск СС.
В конце войны он скрылся в укрепленном районе в горном Тироле, получившем название «Альпийская крепость».
В мае 1945 года арестован американскими войсками. В качестве главного военного преступника предстал перед военным трибуналом в Нюрнберге. Приговорен к смертной казни.
Повешен 16 октября 1946 года.[240]
