о страховке можете забыть.
— Вы застрахованы? — Гроссман обращался ко мне.
—
За «полупауком» нужно было возвращаться к бетонному панцирю химического комбината. Мы надели скафандры и вышли наружу. С момента выхода прошло минут пять, когда в моих наушниках раздался истошный вопль Гроссмана:
— Его выпотрошили!
От неожиданности я не вписался между двух валунов.
— Общипать и пожарить, — сказал я, отлепляясь от камня. — Кого выпотрошили? робота?
— Не прикидывайтесь! — распалялся Гроссман. — Вы с Фишем сговорились…
— О чем? — Мне было слышно, что он что-то там включает и выключает и при этом чертыхается.
— И вы еще… вот дьявол, расползается на глазах…
— Что расползается? — пытаясь не отстать от Фиша, спрашивал я на ходу. Нашего разговора он не слышал, так как мы использовали двусторонний канал связи.
— Нейросеть. Или вы не знаете что это такое? Вы подговорили Фиша разбалансировать ему нейросеть. Всё одно к одному: три робота сгорели, одного вы прострелили, и об этом роботе вы тоже позаботились… ага, и память потерли, недавно, причем…
— Недавно?! — Я начал подозревать худшее. — Оглянитесь по сторонам, где-то рядом должен быть труп.
— Бросьте дурачить меня, нет здесь никакого трупа.
Если думать над тем, где находится труп, продвигаясь в буквальном смысле по краю пропасти, то кончится это тем, что задача умножится на два, но решать ее уже будут другие. Поэтому я остановился.
— Что случилось? — вклинился Фиш, заметив, что я отстал.
— Стойте там, я сейчас…
— Вы возвращаетесь? — осведомился Гроссман.
— Нет, я не вам. Но вы тоже не дергайтесь. Ни с кем я не сговаривался. Симптомы у робота те же, что и у Краба с Ленивцем?
— Если бы здесь действительно обнаружили тело, я бы подумал на робота. Но тела нет, следовательно, это было вмешательство извне — ваше или предупрежденного вами Фиша.
— А робот не мог сам распустить это вашу сеть, если, к примеру, он догадался, что его вычислили?
— Только теоретически.
— Но при этом ему нет необходимости уничтожать память.
— Именно! Значит, к нему подходили…
В наушниках раздался тревожный сигнал. «Резерв дыхания пять минут», — сообщила система жизнеобеспечения.
— Говорите, трупа нет?
— Издеваетесь?
— Так ждите, скоро будет.
Я переключил связь на Фиша.
— Куда сейчас ближе: вперед или назад?
— А что?
— Отвечайте, мать вашу…
Фиш взглянул на топометр, привстал на цыпочки (в скафандре это выглядит забавно), посмотрел в сторону химкомбината и сказал:
— Назад, я думаю…
— Значит, назад. И без вопросов, у меня кислорода осталось на пять минут.
— Не может быть, в скафандре был часовой запас. Вы сами его проверяли. — Он уже репетировал будущую защиту в суде.
Большими скачками я бежал к ангару. Перепрыгивая через валуны, не знал, что за ними — новый валун или трещина. Прыжки были медленными — гораздо медленней, чем на Фаоне или Земле, — но в полете можно было не дышать. Гроссман орал что-то в наушниках, Фиш перебивал его какими-то дурацкими вопросами либо советами вроде «осторожней, там метров десять». В ширину? глубину? высоту? Советы застигали меня уже в полете. На самом деле, моя жизнь зависела не от моей скорости, а от скорости Фиша, потому что воздух закончился перед шлюзовым люком. Открывался он медленно — словно был в сговоре с убийцей.
Пункт девятый, «задержка выплат по кредитам», я сумел исключить, — так я подумал, когда слова, составившие этот пункт, вдруг начали исчезать. Но и другие пункты, оспорить которые я не имел ни малейшего шанса, следом тоже куда-то пропали. В чем дело? Помилован? Ослеплен? Нет, что- то иное…
Большой белый лист со списком претензий, послуживших формальной причиной того, что от райских врат Петр завернул меня в чистилище, оказался фотобумагой, на которой под действием проявителя из моих слез медленно проступало лицо Фиша. Только я хотел спросить его, как он-то тут очутился, лицо уехало в сторону, и я узнал освещенный продолговатыми фонарями потолок шлюза.
— Слава богу! — услышал я откуда-то сбоку.
Так вот каким был пароль! Знал бы заранее, сто раз подумал бы, прежде чем возвратиться из лучшего мира в этот шлюзанутый(2) шлюз. Пригодится ли он мне в будущем? Наверное, после таких возвращенцев как я, пароль сразу меняют…
Я повернул голову на голос. Сидя у стены, Фиш с надрывом дышал, его лицо было пунцовым и лоснилось от пота.
— Спасибо, — сказал я.
— Ох, не стоит. Не хватало мне еще оказаться с трупом шантажиста на руках.
— Вы кому-нибудь сообщили?
— Пока нет.
— И правильно. Запомните, ничего не произошло. Я сам во всем разберусь.
— Вы говорите так, будто это было подстроено. Один робот не делится на двоих, я угадал?
— Еще один совет: ни делайте никаких выводов. В ангаре есть запасной скафандр?
— Есть. Кажется, даже два.
— Отлично. Идемте.
Гроссман встречал нас в предбаннике. Не дав снять скафандр, он вцепился в меня обеими руками и поволок в глубь ангара к штабелю из контейнеров. Там, рядом с открытым контейнером, лежал робот. Пучок проводов шел от вскрытой черепной коробки к гроссмановскому планшету. На экране, поверх колонок из чисел, алела надпись «Обнаружено необратимое разрушение». Мучаясь вопросом «тот или не тот?», Гроссман не дотерпел до каюты.
— Почему вы не отвечали? — тормошил он меня. — Вы в порядке?
— Теперь, да. Но могло быть и хуже. Кто-то сдул мне скафандр. Подозреваю, что это сделал ваш робот. Отсюда те повреждения в его мозгах, которые вы обнаружили.
— Чтобы сдуть, как вы выразились, скафандр, нужно понимать, как он