подумал, что вы ведь все равно проберетесь, поэтому, зачем портить отношения.
Я подтвердил, что отношения портить незачем, и обещал при первой же возможности чем-нибудь ему отплатить. До сего момента — а сейчас я сижу в челноке, следующем с Терминала 1183 к «Трамплину-2» — подходящего случая не представилось. На Терминале я вызвался было сбегать на почту за адресованной ему посылкой, но он от моей помощи отказался. Гроссману прислали какие-то железки, которыми он модернизирует планшет до уровня роботов. Что уж говорить, технологии против технологий, на долю детективов остался розыск домашних животных…
Стюардесса притащила что-то поесть. Хвала Вираджу, что есть люди, занятые мирным делом. Расчищая место для лотка, я убрал с откидного столика комлог и рекламный буклет, открытый на странице с описанием корабля-деформатора. Сосед от еды отказался. Соседом был не Гроссман — того усадили где-то впереди салона — а некий неизвестный мне господин с умным лицом и простеньким ноутбуком, экран которого занимала программа для редактирования маргинальных тестов. Он, собственно, тем и занимался: буквы и символы, сводя с ума spellchecker, выстраивались в загадочном порядке. Когда я открыл ячейку с жареной курицей, он, привлеченный, надо полагать, ее запахом, спросил:
— Вы не одолжите салфетку?
Отчего же нет? Когда это я жалел салфетки? В порыве услужливости, кроме обычных салфеток, которыми снабдила меня стюардесса, я предложил ему пачку антисептических.
— Спасибо, но эти не подойдут, — отверг он нераспечатанную пачку, — они скользкие.
— Признаться, я всегда считал, что в этом их преимущество.
— К сожалению, не в моем случае.
Мужчина разложил салфетку возле ноутбука, достал ручку и начал что-то быстро записывать.
— Блокнот остался в сумке, — пояснил он, подняв глаза на багажную полку.
За полминуты салфетка полностью покрылась математическими формулами. Видимо, с математикой он был «на ты», чего нельзя было сказать обо мне и курице.
— Пространства шинкуем, — ворчал я, — а птица, даже в жареном виде, все еще создана для полета.
Сосед отвлекся от формул:
— Простите, вы что-то сказали?
— Угу. Я бы никогда не стал комплексовать от того, что не понял, как деформируется пространство. Но когда я не понимаю, как справиться с этой тварью, я первый в очереди к психоаналитику.
— Пожалуй, я бы смог решить часть ваших проблем.
— Какую именно? Извините, но на повара вы не похожи.
— И на том спасибо, — рассмеялся он, — вас не затруднит достать мою сумку?
— Ага! — осенило меня, — у вас там бутерброды.
— Нет, не совсем.
Еще больше заинтригованный, я выполнил его просьбу. Затруднений это не вызвало, поскольку мое кресло находилось у прохода.
— Сейчас, — говорил он, копаясь в сумке, — я объясню вам принцип работы корабля-деформатора.
— А это не опасно? — Я склонился к версии, что он везет с собой небольшой деформатор пространства.
— Нисколько. Где же они… вот!
Если бы он не сказал «вот!», я бы подумал, что вещь, которую он держал в руках, является своего рода промежуточным финишем в том смысле, что, не достав ее, нельзя было добраться до деформатора. Однако он сказал «вот!», и это могло означать только одно: найденная в сумке деталь мужского белья послужит подспорьем в деле объяснения, что такое «всюду плотная сингулярная деформация». Лишь по случайности, а именно, из-за того, что встречался одно время с историчкой, я знал оригинальное название этой детали: «trusi semeinie», что в приблизительном переводе означает «трусы фамильные». Еще одна подробность: трусы были без резинки. Резинку — узкую, белую, длинную — он извлек из кармана сумки.
«Бинарный заряд, — подумал я, — что-то будет, когда они соединятся».
К моему ужасу соединить трусы и резинку он предложил мне.
— Смотрите, — объяснял он, отложив в сторону резинку и взяв трусы так, что бы их видели в задних рядах салона, — верхний край ткани подвернут и образует нечто вроде мягкой трубы. В ней имеется отверстие, через которое следует вставить резинку. Сможете это сделать?
— Даже не стану пытаться.
— И правильно. У вас все равно ничего не получится. Как же решить эту задачу?
— Показать резинке порножурнал.
— Увы, — покачал он головой, — так отвечает две трети студентов. Вместо… эээ… журнала, попытайтесь решить задачу с помощью вот этого предмета.
Из того же кармана, где лежала резинка, он достал… В общем, приведу три названия, взятые из трех разных энциклопедий: «safety-pin», «bulavka-English» и «зихерцхайтснадель».
Я быстро сообразил, как этой штукой воспользоваться:
— Если сцепить ею трусы, то резинка уже не нужна.
— До этого додумалось половина студентов. — Продолжал он измерять мой интеллект в студентах. — Ответ неверен.
— Тогда сдаюсь.
— Но ведь это же так просто!
— Вы тоже так думаете? — обратился я к двум пассажиркам, сидевшим позади нас. Привстав на своих местах, они с любопытством ждали, что будет, после того как мы вдернем резинку.
— Нет-нет, это ваше дело, — безоговорочно признали они наше право на личную жизнь и скрылись за подголовниками.
— Не отвлекайтесь, иначе не поймете, — предупредил сосед. — Следите за моими руками.
Последовательность его действий я опишу так, как они, должно быть, описаны в руководстве по управлению кораблем-деформатором.
1. Прицепить булавку к одному из свободных концов резинки и вставить ее в отверстие в ткани.
2. Сквозь ткань удерживая булавку правой рукой за место соединения с резинкой, левой надвигать на нее ткань до тех пор, пока находящаяся вокруг булавки тканевая гармошка не достигнет предельной плотности.
3. По достижении вышеупомянутой плотности, удерживать левой рукой левый конец гармошки вместе с левым же концом булавки, в то время как правая рука должна одним быстрым движением расправить ткань, натянув ее, таким образом, на фрагмент резинки, непосредственно примыкающий к булавке.
4. Перейти к пункту 2.
После десяти таких переходов я поверил, что резинка, рано или поздно, полностью поместится в трусах.
— И в чем аллегория? — спросил я. — Неужели «Гигантропос» движется как резиновая булавка?
— Именно, как она! А пространство вокруг корабля деформируется тем же
