— После пятницы. Я расплачусь с тобой после пятницы. Дело назначено на пятницу. После этого я расплачусь с тобой.
— А что, если тебя убьют?
— Не убьют. Это дело — верняк. Ничего не может случиться.
— Вспомни другие великие дела, которые ты собирался провернуть.
— Непредвиденные обстоятельства… Бери ударил его еще раз.
— Об этом я и толкую.
— Пожалуйста, прошу тебя, Берри, я очень сожалею, что так произошло, но я не хотел рисковать, ты же знаешь меня, я никогда в жизни не попадал за решетку. Все мои дела были безукоризненны, все без исключения. И я никого в жизни не обманывал. Никого. Я всегда возвращал долги, верну и тебе. Это отлично разработанное дело. Оно не может провалиться.
— Проверни его сегодня.
— Нельзя, честное слово, нельзя. Только в пятницу, когда там не будет ни души; в другие дни в здании все время кто-нибудь толчется. Пятница — единственный день, я знаю, что говорю. Это еврейская фирма, и вечером в пятницу там не будет никого, даже кошки.
— Хочешь оттянуть время?
— Нет, клянусь тебе, нет! Пожалуйста, Берри, поверь мне. Это идеальное дело, оно не может сорваться…
— Откуда мне знать, что ты говоришь правду?
— Сходи туда. Я хочу сказать, что если бы ты увидел это место, то понял бы, о чем я говорю. Я служу там лифтером, вот почему мне удалось как следует все подготовить. Я заработаю там не меньше пяти кусков.
— Не много.
— Это не много для тебя, но не для меня. Я все предусмотрел — осечки быть не может. Это самое верное дело из всех моих дел.
— Где?
— В Варвик-билдинге.
— Где это?
— На Тридцать первой улице.
— И ты расплатишься со мной?
— Клянусь!
— Ладно, дам тебе еще один шанс, но если ты снова обманешь меня, я тебя убью!
Берри сел в свой «кадиллак». Заурчал мотор, заработали дворники на ветровом стекле.
Гризи Дик поднялся и принялся очищать от грязи костюм. Берри глядел на шурина из машины.
— Если ты еще раз обманешь меня, я сброшу твой труп в реку! — и он выехал со стоянки, даже не кивнув в ответ на приветствие сторожа.
Гризи Дик ненавидил зятя. Он не сомневался в том, что сводник может убить его. Берри Пип любил свои денежки.
II
Герб Смолл вошел в помещение, где скорняжили мастеровые фирмы «Шапиро и сын». Люди, сидевшие за длинными столами, были поглощены работой над мехами и одновременно слушали трансляцию матча регби из хриплого старенького радиоприемника.
— Вы хотели меня видеть? — обратился Герб к Джейку Шапиро, который зачищал норковую шкурку.
— Я сию минуту освобожусь, — Джейк провел пальцами по мездре в поисках изъянов и наконец отложил шкурку в сторону.
Герб смотрел в окно на соседний дом, в котором располагался полицейский участок. Это соседство делало Варвик-билдинг особенно привлекательным для меховых фирм Нью-Йорка и страховой компании «Саутпорт и Лексингтон».
— Пройдемте в контору, — пригласил Джейк Шапиро.
Они прошли в тесную каморку, отделенную от мастерской стеклянной перегородкой до потолка. В фирме «Шапиро и сын» не было никаких излишеств — здесь делали меховые шубы, и все было подчинено только этому; шикарными магазинами владели их заказчики, торгующие продукцией фирмы.
— Я очень встревожен, — начал Джейк.
— Что случилось?
— Возможно, я слишком близко принимаю это к сердцу… Во всяком случае, как следователь моей страховой компании вы должны быть информированы…
— Что же все-таки произошло?
— Я уже обращался в полицию. Я стал получать вот такие письма… — Джейк протянул посетителю клочок бумаги.
Это была записка, составленная из слов и букв различной величины и шрифтов, вырезанных из журналов и газет и наклеенных на бумагу. Она гласила: «Мы хотим 500, или вы будете ограблены. Подчиняйтесь нашим приказам. Пантеры».
— Остальные я отдал лейтенанту Фурньеру, но, черт побери, он сказал, что ничего не может поделать. Возможно, говорит, это простой розыгрыш.
— А что было в других записках?
— Чтобы я оставил пятьсот долларов в мусорном ящике на углу.
— И вы подчинились?
— Еще чего? Ведь это может продолжаться вечно! Да я предпочитаю заплатить полиции пять тысяч, чтобы она защитила меня, чем пятьсот этим вымогателям! Фурньер сказал, что отправит записки на исследование. В отношении отпечатков пальцев. Но он не думает, что это принесет пользу.
— Вы увольняли кого-нибудь из своих служащих в последнее время? — спросил Герб.
— Я готов хоть сейчас выгнать всех этих лентяев, но не могу себе этого позволить — у нас слишком много заказов.
— Может быть, были какие-нибудь споры или конфликты?
— Нет, ничего выходящего за рамки обычного. Наши мастера работают в фирме по много лет. Ни один из них не написал бы ничего подобного. Кроме того, пятьсот долларов слишком ничтожная сумма. Если б уж кто-нибудь из них захотел встать на путь вымогательства… Это, конечно, только предположительно, но они бы запросили значительно больше. Ведь они уверены, что мы набиты деньгами…
— Не было ли стычек с кем-нибудь, кому вы должны или кто должен вам?
— Мы никому не должны ни цента, а я не одалживаю денег дольше чем на месяц, и то если уверен в человеке. Вот почему мы все еще можем содержать фирму, в отличие от других, которые вылетели в трубу. Многие наши служащие в свое время были владельцами собственных мастерских.
— Неужели ни с кем не было столкновений? Вспомните. У вас должны быть враги. Подозреваете кого-нибудь?
— Никого.
— А что ваша жена?
— Исключено; я даю ей все, чего она хочет, лишь бы оставила меня в покое.
— Родственники?
— Все они состоят у меня на жалованье.
— Вот как!
— Налоги, сами понимаете, — смущенно пояснил Джейк.
— Зачем же вы позвали меня?
— По двум причинам. Во-первых, я желаю увеличить сумму страховки еще на пятьдесят тысяч…
— Это не по моей части, ведь я следователь компании. Но, во всяком случае, это обойдется вам куда
