танк, который совсем недавно под ураганным огнём катился к Мессу происшествия. К башне была привязана лестница, из жерла орудия торчала швабра с длинной рукояткой, по бортам танка висели плакаты, на которых большими буквами было написано: «Фирма “Шик-Блеск”. Лучшие мойщики окон в городе. Вымойте окна, чтобы увидеть, как прекрасен мир! Всего шесть пенсов за окно. Положитесь на нас, и вы не пожалеете».
Повозка медленно двигалась вдоль улицы Вест-стрит, весело грохотали вёдра. Двое мальчишек подталкивали её сзади, а сестра Чарли Мазуэлла сидела в кабине водителя.
Проехав по центру города, повозка направились в другой район. Ребята подъезжали к домам с грязными окнами и звонили в двери. Иногда им здорово влетало. Иногда из дома вылезала какая-нибудь старая карга и начинала распускать нюни: «Ах, милые детки! Какую чудесную игру вы придумали!» Ребята, конечно, очень злились, но не теряли надежду и настойчиво предлагали свои услуги. В конце концов им удалось получить несколько заказов у хозяек, которые, успев сделать покупки, уже возвращались домой.
Ровно в десять часов на улицах зазвучала музыка — то был хор Чарли Мазуэлла. Чарли собрал великолепный ансамбль, который состоял из пяти мальчишек и трёх девчонок. Они выстроились около вокзала в расчёте на пассажиров, спешивших на лондонский десятичасовой.
Специально для них хор исполнил песенку «Кейси Джоунз» о знаменитой железнодорожной катастрофе в Америке. Ребята очень волновались, и это понятно: одно дело — петь в церковном хоре, там тебя не освищут, но далеко не каждый отважится выступать на улице. Однако долгие репетиции по вечерам не прошли даром. Одна девочка изумительно играла на банджо, а мальчик отбивал такт на барабане, чтобы певцы не сбивались с ритма, и, хотя я не очень разбираюсь в музыке, мне понравилось их исполнение. Хор побывал в разных концах города. Ребята не задерживались в одном месте — исполняли не больше одной песенки, чтобы не привлечь внимания полиции. Как только они начинали петь, собиралась толпа любопытных. И если бы хор долго оставался в одном месте, толпа запрудила бы улицу и помешала движению транспорта.
Но не всё шло гладко у ребят. Нашлись дурачки, которые волочились за ними и кричали вдогонку: «Эй, вы, на кого батрачите?» — и ещё кое-что в этом роде. Конечно, Чарли Мазуэлл и другие ребята могли их поколотить, но если затеять драку, примчится полиция. Помощь пришла, откуда её меньше всего ждали. Драчунов прогнали Джонни Шарп и Бородавка. Ребята недоумевали. Вот уж верно говорят: чужая душа — потёмки!
В одиннадцать часов местом действия стал пыльный городской парк с аттракционами, расположенный между вокзалом и церковью. В парке не было ничего, кроме ржавых качелей и ящиков с песком, кишащих блохами. Но в субботу утром сюда приходило много взрослых с детьми.
И вот в парке появилась группа акробатов под управлением Питера Батса. Питер был известен как хороший гимнаст и поэтому руководил группой. Ребята кувыркались, строили пирамиды, провели соревнования борцов и боксёров.
Тут же, в парке, поставили стол с двумя стульями и повесили объявление: «Неужели ваше лицо не стоит одного шиллинга? Мисс Топпингем, член Королевской академии художеств, сделает с вас мгновенный портрет. Для детей до двенадцати лет шесть пенсов скидки».
Хотя, по правде сказать, сестра Топпи ещё не член Королевской академии художеств, рисует она очень хорошо. Это очень благородно с её стороны, что она взялась помочь нам. Ведь ей уже почти семнадцать, и не очень-то ей интересно возиться с нами.
Вскоре в парк пришёл Чарли Мазуэлл с хором. Пока акробаты отдыхали, они спели несколько песенок. А потом Питер и Чарли пустили шапку по кругу.
Мы предвидели, что многих будет интересовать, зачем нам понадобились деньги. Если сознаться, что собираем на стекло, то вряд ли кто раскошелится. Топпи предложил отвечать, что мы преследуем благотворительные цели. Наконец решили говорить, что собираем деньги в ФПН, то есть в Фонд помощи Нику. Если кому-нибудь захочется узнать, что означает это сокращение, можно сказать, что ФПН — Федерация поклонников нравственности. Это блестящая выдумка красноречиво свидетельствует о способности британской нации находить компромиссные решения.
Главное — это благородная цель наших поступков. Топпи был прекрасным оратором и быстро всех убедил. Как беспристрастный историк, я должен высказать и свою точку зрения. По моему глубокому убеждению, это был как раз тот случай, когда говорят: цель оправдывает средства.
А что же делали Тэд и Топпи, пока одни кувыркались, другие пели, а третьи мыли окна? Пойдёмте к светофору на Вест-стрит. На мостовой стоит табуретка, на ней лежат щётки и банка с ваксой. Вывеска: «Чистка ботинок — три пенса». Тэд и я по очереди усаживаемся за ящик и чистим прохожим башмаки. Повсюду мы расставили своих часовых на тот случай, если появится полицейский. Ведь без разрешения полиции нельзя заниматься таким ремеслом. Если бы появился полицейский, мы быстро схватили бы табуретку, ваксу и щётки и спрятались бы в книжном магазине, принадлежащем сестре Тэда и расположенном совсем рядом.
Но в Оттербери редко появляются полицейские, и в то утро всё у нас сошло благополучно. Но вам, наверное, интересно узнать, как мы умудрились раздобыть клиентов в такое сухое, тёплое утро. Представьте себе: по улице идёт мистер Ричардс, ботинки сверкают на солнце, на них ни пылинки. Он так начистился, потому что идёт навестить сестру Тэда Розу. Он останавливается перед витриной книжного магазина и делает вид, что рассматривает книги, но ручаюсь, что сейчас они его не интересуют — он изучает своё отражение в стекле витрины. Вот он подходит в дверям магазина, но вдруг взгляд его падает на башмаки. О, ужас, они все в грязи. Мистер Ричардс оглядывается, недоумевает, где он мог так испачкаться. Вокруг ни одной лужи. Что за чудеса! Теперь он замечает чистильщиков ботинок.
— Здравствуйте, мальчики, что вы здесь делаете?
— Не желаете ли почистить башмаки, сэр? Всего три пенса, сэр.
— Пожалуй! Они как раз скучают по ваксе. Но что это всё значит? Вы делаете это на пари?
— Поклянитесь, сэр, что никому не расскажете, если мы откроем вам секрет, — не сразу ответил Тэд.
— Ну конечно, если тут нет преступления.
— Мы собираем деньги, чтобы заплатить за стекло, которое разбил Уэйтс. Мы чистим ботинки, другие моют окна, мы организовали хор и группу акробатов…
— Ну и чертовщина! — воскликнул Рикки.
Я понял, что он и впрямь здорово удивился. Обычно Рикки не употребляет столь сильных выражений в присутствии учеников.
— Хм, это, пожалуй, достойная затея. Желаю вам удачи. Э, а вот и директор! Интересно, не нуждаются ли его башмаки в ваксе? Я вам советую нагнуться и не поднимать головы, пока он не пройдёт мимо. Ему может не понравиться, что ученики Королевской школы чистят башмаки прохожим.
Рикки заплатил три пенса и пошёл навстречу директору. Взяв старого Брюзгу за локоть, он подвёл его к витрине книжного магазина. Мы услышали, как он сказал директору:
— Вы ещё не видели новинок «Серии натуралиста». Нам следует приобрести их для школьной библиотеки… Боже праведный, вы, должно быть, ступили в лужу, сэр! Взгляните на ваши башмаки!
— Ну и ну! Я могу поклясться, они были начищены до блеска, когда я надевал их сегодня утром, — сказал директор.
— На ваше счастье, сэр, вон на углу чистильщики.
— Да-да, верно. Очень вам признателен, Ричардс. И, пожалуйста, закажите эти книги для нашей библиотеки. — С этими словами Брюзга подошёл ко мне и поставил башмак на скамеечку. Я схватил щётки и низко-низко наклонил голову, так, чтобы директор не смог меня узнать.
Похоже, что Рикки подмигнул нам, когда направил директора к «чистильщику». Рикки — голова, его не проведёшь. Я уверен, что он сообразил, как попала грязь на его башмаки и специально подвёл директора к витрине. Дело в том, что в здании книжного магазина был подвал с зарешеченным окном. Окно выходило на улицу как раз на уровне ног прохожих. Топпи с помощником стояли на столе в подвале. Они притащили с
