— Или я могла бы приготовить что-нибудь дома.
— Ты умеешь готовить?
Коуди был поражен.
— А что тут удивительного? Конечно же, я умею готовить.
— Это было бы здорово. Я принимаю твое приглашение.
Испугавшись такого поворота событий, Эмили попыталась исправить свою оплошность:
— Ну, если только Ванда к тому времени не найдет нам подходящие пары. Я думаю, будет трудно объяснить, почему мы проводим День благодарения вместе, если так не подходим друг другу.
Коуди согласился, но в его голубых глазах промелькнуло разочарование.
— Как только Ванда подберет нам пары, vaya con dios.
— Иди с Богом, — перевела Эмили, — другими словами, прощай!
— Боюсь, что так.
Он снова откинулся назад, дружелюбно положив руку ей на плечо.
Слушая мягкий голос Коуди, Эмили представляла, как хорошо было бы провести праздники с ним, с человеком, который был совершенно неподходящим для нее. С человеком, который, возможно, не захотел бы даже разговаривать с ней, узнав, что она шпионит для своего кузена.
Эмили отстранилась от него.
— Что ж, все это звучит заманчиво, но неизвестно, получится ли.
Коуди был слегка озадачен резко прозвучавшими словами, потом пожал плечами и сказал:
— Нам надо подождать, тогда увидим.
Через несколько минут лодка причалила к берегу, и они присоединились к выходящим на берег.
Возникло странное ощущение, что им больше никогда не удастся вернуть то чувство близости, которое появилось между ними в путешествии по этой водной стране чудес.
Перед входной дверью в ее квартиру Коуди обнял Эмили, стараясь сделать это как можно нежнее, испытывая страстное желание не выпускать ее из своих объятий.
— Сегодня у меня был великолепный день, — сказал он. И это было чистой правдой.
— У меня тоже.
Эмили положила руки на плечи Коуди.
— Насчет Дня благодарения, — настойчиво сказал Коуди.
— А у тебя разве нет семьи, с которой ты должен его провести?
— У меня есть семья, но они и так видят меня каждый день. А как насчет твоей семьи?
— Мой отец умер, а мать…
Коуди заметил, как изменилось выражение глаз Эмили.
— …мы не видели друг друга уже много лет. Она сейчас живет в Лондоне со своим вторым мужем.
— Извини, я не знал…
— Ничего страшного.
Ее руки сильнее обхватили его плечи. Коуди почувствовал, что вот-вот она оттолкнет его. Он наклонился и нежно поцеловал ее. Он хотел целовать ее весь вечер, еще Коуди желал узнать, правильно ли было его мнение об их внезапном первом поцелуе. И понял, что ее ответом было определенное «да». Губы Эмили были такими мягкими, ее тело таким соблазнительным, ее ответ таким очевидным… И все-таки она оттолкнула его, с укором взглянув ему в глаза.
— Больше никогда не делай этого! — воскликнула Эмили.
— Но почему нет?
— Потому что это ни к чему не приведет, мы оба это знаем, — тихо сказала Эмили.
— Для меня большой сюрприз слышать такое от женщины, которая ищет веселья и развлечений. Я думал, этот поцелуй окажется чертовски веселым.
Эмили непонимающе смотрела на Коуди.
— Но с чего ты взял, что… О!
Она вспомнила, что написала в анкете, и гордо подняла голову.
— Я не обязана тебе объяснять.
— Никто и не просит тебя этого делать.
— Мы всего лишь ждем, когда починят Джорджа, — продолжила Эмили. — А сейчас я не хочу, чтобы наши отношения стали… напряженными.
— Как скажешь, Эмили. А в доказательство того, что наши отношения еще не стали напряженными, я приглашаю тебя завтра в Аламо.
— Плохая идея. Мы и так уже слишком много узнали друг о друге.
— Значит, ты считаешь, что наши отношения уже невыносимы?
— Конечно же, нет.
— Отлично, я заеду за тобой в час.
— Но, Коуди…
Он чмокнул ее в кончик носа.
— Ты же сама знаешь, что хочешь этого. Увидимся в час.
Аламо когда-то был резиденцией испанских миссионеров, основанный в 1691 году. Сегодня он представлял собой усыпальницу и музей в деловом центре Сан-Антонио. Как и все образованные люди в Техасе, Эмили знала историю Аламо. Она знала, что в 1836 году 189 техасских патриотов в течение тринадцати дней сдерживали атаку четырехтысячного мексиканского эскадрона. Все они, до последнего человека, героически погибли. Таким образом, появился лозунг техасской революции против Мексики: «Помни Аламо!»
Комплекс Аламо занимал целый район напротив отеля «Менгер», в баре которого Коуди и Эмили провели свое первое свидание. Проходя с туристами через залитую солнцем площадь к маленькой миссионерской церквушке, Эмили почувствовала прилив радости, что она оказалась здесь именно с Коуди.
Они медленно проходили по старой миссии, рассматривали статуи, читали мемориальные доски в честь героев, которые были известны каждому техасскому школьнику: Крокета, Боуи, Тревиса и многих других. Эмили была переполнена благоговейным трепетом к героям, к тому историческому времени.
Коуди чувствовал то же самое.
— Каждый раз, когда я посещаю Аламо, выхожу отсюда заново родившимся. Эта миссия переполняет меня гордостью, что я — техасец.
Эмили глубоко вздохнула и кивнула.
— Я очень хорошо понимаю тебя. Я посетила это место впервые, но хотела побывать здесь с самого детства.
— Какие еще пожелания я могу исполнить для вас, мадам?
Нежно взяв ее за руку, он повел ее по дорожке вокруг здания.
— Пожелания?.. Дай-ка подумать. — Они проходили под деревом, бросавшим причудливую тень. — Не могу ничего придумать, — огорченно произнесла Эмили. — А какие пожелания есть у тебя?
— О, у меня их огромное количество. Но половину, пожалуй, я оставлю на потом. Так, давай-ка подумаем. Я бы выпил пива и перекусил. Как ты относишься к хорошей техасской кухне?
— Положительно.
Эмили, улыбнувшись, взяла Коуди под руку, думая, что человеку, который пригласил тебя в Аламо, просто невозможно не доверять.
Следующим пунктом в их прогулке была небольшая закусочная у Рамона, где Коуди был тепло встречен самим хозяином. Они сели за столик, и Рамон пришел за заказом.
— Тебе как обычно, а что будет дама?
— Даме сделай, пожалуйста, что-нибудь вегетарианское, хорошо?
Эмили и раньше догадывалась, что Коуди был завсегдатаем в Сан-Антонио. Теперь ее мнение подтвердилось.
