недолгие и очень ограниченные.
– Но вы, должно быть, скучаете по этому… по работе в больнице?
– Иногда, – призналаcь Ланна. – Я скучаю по товариществу, которое возникает в больших коллективах… Доктора, сестры, техперсонал – все работают вместе, заодно. Но зато теперь у меня гораздо меньше душевной боли. Да и рабочий день значительно короче и уик-энды всегда свободны.
– Вы замужем?
Ланна заметила, как он посмотрел на ее левую руку. Но на службе она не носила никаких украшений – привычка, оставшаяся еще со времени учебы на курсах медсестер, когда все это запрещалось. И по сей день Ланна надевала драгоценности только тогда, когда снимет униформу.
– Нет, не замужем, – в ее улыбке сквозил легкий оттенок печали. – Мне кажется, что замужество – это вообще не моя участь.
– Трудно в это поверить, – сухо проворчал старик. – Такая красивая женщина, как вы… вами должна увлекаться тьма мужчин.
– К двадцати пяти годам я выслушала бесчисленное множество предложений, но среди них ни одного брачного, – призналась Ланна с самоиронической улыбкой. – Что-то, должно быть, во мне есть, что привлекает волокит со всего света.
– Кажется, я слышу в вашем голосе нотки, говорящие: «С иллюзиями покончено навсегда», – улыбнулся попутчик. – Обычно это означает, что роман плохо закончился.
Ланна рассмеялась, удивленная проницательностью мужчины. И еще ее немного удивило, какой поворот приобретает их беседа. Но чем она рискует, обсуждая личную жизнь с человеком, который ей совершенно незнаком? Ланна еще раз глянула на своего пассажира. Она просто слишком легко чувствует себя в его присутствии, чтобы ощущать в нем какую-либо угрозу.
– Вы очень проницательны, – заметила она.
– Это приходит с годами, с опытом, – сказал собеседник. – Так что случилось? Он оставил вас ради другой женщины?
– Можно сказать и так, – согласилась Ланна и улыбнулась – со временем она даже обрела способность улыбаться над произошедшим. – Разумеется, другая женщина была его женой. Два года я ждала, пока он с ней разведется, пока наконец мою твердолобую голову не осенило: да он вовсе и не собирается разводиться. Да и зачем ему было уходить от нее, если он и так получал от нас обеих все лучшее?
Ее риторический вопрос повис в воздухе – наступило тягостное молчание, хотя до этого беседа текла легко и непринужденно. Ланна с любопытством покосилась на собеседника – тот уперся взглядом в залитое дождем ветровое стекло и, казалось, полностью ушел в себя. Он выглядел печальным и очень угрюмым.
– Я сказала что-нибудь не так? – спросила она, удивленно нахмурившись.
– Что? – переспросил он отсутствующе, словно не слышал ее вопроса. Затем спохватился: – Нет, конечно, нет… А вот как раз и съезд с шоссе, – кивнул попутчик и начал говорить совершенно о другом. – Несколько лет назад на этом месте не было ничего, кроме кактусов и шалфея. А посмотрите-ка сейчас.
Ланна почувствовала, что столь резкая перемена темы намеренная, но не стала возражать, напротив, с легкостью приняла ее, спросив:
– Вы родом из Феникса?
– Нет, я воспитывался в северной Аризоне, неподалеку от Фор-Корнерс. А вы откуда?
– Из Денвера, Колорадо. – Ланна свернула на пандус, плавно спускавшийся к боковой дороге.
– Давно вы здесь, мисс?..
Ланна заколебалась, но после того, как она так много о себе рассказала, утаивать имя было просто нелепо.
– Ланна Маршалл. Я живу здесь менее полугода.
– Нравятся здешние места? – спросил он.
– Очень жарко, – ответила девушка, выразительно приподняв бровь.
– Как в аду, – мужчина рассмеялся. Смех оказался таким же резким, как и тон его беседы с ней, но слушать его было почему-то приятно.
– Кажется, я скучаю по горам, по снегу… и по деревьям, – немного подумав, призналась Ланна.
Она подождала, пока пройдет поток машин, и свернула на улицу, пересекающую магистраль.
– Много вы здесь завели друзей с тех пор, как переехали?
– Несколько человек.
На самом деле их было совсем мало, но Ланне не хотелось, чтобы собеседник решил, что она жалуется или жалеет себя. Все гораздо проще: она – от природы человек общительный и легко сходится с людьми, однако она слишком недолго прожила в Фениксе, чтобы у нее появилось много друзей.
Впереди, справа от дороги, показалась строительная площадка. Здание центрального корпуса было почти уже завершено. Поравнявшись с площадкой, Ланна остановила «Фольксваген».
– Не подбросите ли меня вон к той строительной времянке? – старик кивнул на длинный трейлер, стоявший на краю площадки.
На одном из концов трейлера светилось крошечное квадратное окошко, а на двери под надписью «Контора» виднелась вывеска: «Строительная компания Фолкон» и тот же самый силуэт птичьей головы, что Ланна видела на борту желтого грузовика, застрявшего на дороге. Ланна остановила свой автомобиль на обочине, напротив трейлера.
– Ну вот и приехали, – объявила она, хотя это было и без того ясно, и дружески улыбнулась попутчику. Как хорошо, что нашлось с кем поговорить по дороге. Сегодняшняя поездка не показалась ей слишком долгой.
Старик положил руку на дверную ручку, но дверь открыл не сразу. Он улыбнулся Ланне в ответ, и теплый свет на миг рассеял печальную тень в его голубых глазах.
– Спасибо, что подвезли. Но когда в следующий раз увидите на шоссе незнакомого человека, то уступите роль доброго самаритянина кому-нибудь другому, – посоветовал он.
– Попытаюсь запомнить, – пообещала Ланна. – А у вас нет дождевика или чего-нибудь в этом роде? Ночью на дежурстве вы промокнете насквозь.
Он хрипло рассмеялся.
– Если я простужусь, то знаю теперь человека, который сможет меня выходить, – попутчик открыл дверь и быстро шагнул в дождливую темноту. – Берегите себя, – произнес он и захлопнул дверь.
Помахав девушке рукой, старик повернулся и, опустив голову, зашагал к строительной времянке. Ланна подождала, пока не открылась дверь трейлера, отбросившая на мокрую землю прямоугольное пятно света. Ее попутчик исчез внутри, и Ланна вновь вырулила на дорогу, ведущую домой.
До конца недели всякий раз, когда Ланна проезжала мимо строительной площадки, спеша на работу или с работы, она вспоминала о ночном стороже. К этому человеку мало подходило слово «старый», хотя ему, несомненно, исполнилось лет шестьдесят. Однако в нем чувствовались жизненная сила и энергия, и вместе с тем твердость, резкость и прямота, что делало его привлекательным, несмотря на возраст. И все же было странно, что воспоминание о нем так живо и так прочно засело в ее памяти – о его грубоватости, его мягкости и печали в глазах.
Ланна пожимала плечами, отметая эти мысли прочь и убеждая себя, что думает так часто об этом человеке просто потому, что в Фениксе у нее почти нет знакомых. Естественно, что дружески расположенный незнакомец надолго ей запомнился.
Однако если быть совсем правдивой, то следует признать, что она скучает по отцу, которого напомнила ей мягкая грубоватость незнакомца. Мать умерла, когда Ланне было одиннадцать. После ее смерти дочь и отец очень сблизились, и их дороги начали расходиться, когда Ланна уехала, чтобы поступить в колледж. А затем отец повстречал молодую вдову с детьми и влюбился в нее. Ланна искренне радовалась за отца.
Только теперь каждый из них не является центром существования другого. Каждый живет своей личной жизнью. Ланна не хотела бы перевести стрелки часов назад и вернуть прошлое, и все же временами ей очень недоставало естественного и непринужденного дружелюбия, верного плеча, на которое можно было бы опереться, и чувства, что ты кому-то нужен. Кого-то, кто стал бы ее собственной семьей. Конечно, после того несчастного романа она не спешила очертя голову броситься в новое увлечение. Одно время она все силы отдавала работе. Позже стала подумывать о том, чтобы заняться административной работой,
