– Где это происходило? – Вопрос, заданный резким тоном, казалось, вывел девушку из состояния оцепенения.
– У меня дома, – сказала она.
Сокол сдержал ярость и перевел взгляд с девушки на доктора.
– Был здесь уже кто-нибудь из прессы? – требовательно спросил он.
– Мне известно только о паре человек, – ответил врач, поняв ход его мысли. – Больница дала только краткое сообщение о состоянии мистера Фолкнера. И больше пока никаких подробностей.
– Я хочу получить имена всех, кто может знать об обстоятельствах, при которых произошел приступ. Больница не имеет права давать информацию о состоянии мистера Фолкнера. Любое заявление для прессы будет исходить только от членов семьи. Вам понятно, доктор? – в холодном голосе Сокола звучали стальные нотки угрозы и вызова.
– Полностью. – На лице доктора отразилось едва заметное облегчение, словно с плеч у него свалилась тяжкая и нежеланная ноша. – Я прикажу сестре Барроуз в регистратуре, чтобы она выписала для вас все имена.
– Хорошо… Тем временем, есть ли у вас какая-нибудь комната, где… мисс Маршалл могла бы подождать? – Он замялся и посмотрел на темноволосую девушку прежде, чем назвал ее по имени. Но ту, по-видимому, не смущала щекотливость ситуации, или же она была слишком оглушена ночными событиями.
– Мисс Маршалл может пройти в комнату отдыха для медперсонала, – предложил он и указал Соколу коридор, ведущий туда. – Вы можете выпить кофе, там всегда есть горячий кофейник.
– Благодарю вас. – Рука Сокола крепко ухватила Ланну под локоть.
Девушка не сопротивлялась, когда он повел ее прочь от доктора в сторону комнаты отдыха.
– Если миссис Фолкнер спросит… – начал врач.
Отпустив руку девушки, Сокол, успевший пройти уже несколько шагов, вернулся к доктору.
– Скажите ей, что я на время вышел. И ничего больше. Миссис Фолкнер узнает о мисс Маршалл в свое время, когда настанет более подходящий момент.
– Разумеется. Предоставляю все это вам, – согласился доктор с улыбкой облегчения.
Когда Сокол проводил темноволосую девушку мимо регистрационной стойки, доктор остановился, чтобы дать медсестре указания выписать имена, которые просил Сокол. Но прежде, чем он успел заговорить, сестра начала первой. До Сокола, свернувшего в коридор, донесся ее голос:
– Только что звонил сын мистера Фолкнера. Он скоро будет здесь.
Сокол встретил эту новость с мрачным удовлетворением. Дел здесь предстоит проделать немало и, главное, – быстро. Скорое прибытие Чэда означает, что теперь за работу возьмутся двое. А кое-какие из этих дел таковы, что для них потребуются вся сила и власть имени Фолкнера. Но Сокол не имел прав на использование этого имени. Тут уж ответственность ляжет на Чэда. Хмурая, безрадостная улыбка искривила губы Сокола, когда он подумал, что ему придется работать рука об руку со своим полубратом. Впервые в жизни.
Но прежде, чем можно будет начать действовать, Сокол должен получить ответы на кое-какие вопросы, чтобы точно знать, с чем им предстоит столкнуться. Скрывая резкость взгляда за завесой темных ресниц, он глянул искоса на шедшую рядом с ним девушку. Он чувствовал, как она дрожит не переставая. На напряженном лице – выражение страха. Чувство было подлинным, неподдельным. В этом Сокол не сомневался.
Он отыскал дверь комнаты отдыха медперсонала и шагнул вперед, чтобы распахнуть ее перед своей спутницей. На какую-то долю секунды он оказался совсем близко от девушки и ощутил исходивший от нее еле уловимый аромат сандала и мускуса. Затем он уловил в этом тонком запахе дух спиртного и распознал в нем шампанское. И в нем вновь вспыхнула злость на эту молодую привлекательную женщину, веселившуюся совсем недавно с его отцом.
В комнате отдыха никого не было. Темноволосая девушка вошла, казалось, она даже не заметила, что Сокол отпустил ее руку, чтобы закрыть дверь. Он окинул помещение взглядом и увидел кофейник, стоящий на столе, и рядом – стопку пластмассовых чашек.
– Хотите кофе? – Казалось, его вопрос застал девушку врасплох, словно она забыла, что в комнате есть еще кто-то, кроме нее.
– Нет, – машинально ответила она, затем мгновение спустя передумала: – Да, пожалуйста.
Сокол наполнил две чашки. На столе подле кофейника стояли сахарница и банка сухих сливок.
– Сливки или сахар?
– Нет, – покачала головой девушка, и Сокол решил, что она отказывается и от того, и от другого.
Он прошел через комнату и протянул девушке чашку с кофе. Та взяла ее и стала безучастно отхлебывать обжигающий черный напиток. Вид у нее был очень хрупкий и беззащитный. Сокол понял, что она едва удерживается от слез, то и дело наворачивавшихся на глаза. Душевная мука, казалось, полностью поглотила ее, хотя девушка ничем внешне этого не показывала. Сокол с холодным отчуждением восхищался ее самообладанием. Для него было очевидно, что сия особа испытывает к его отцу глубокое чувство, но это ничуть не уменьшало раздражения молодого человека.
– Давно вы знакомы с Джоном Букананом? – Сокол не спросил, а буквально бросил ей в лицо этот вопрос.
Девушка вздрогнула и недоуменно посмотрела на него, смущенная и озадаченная яростной враждебностью, прозвучавшей в его голосе. «Так от нее ничего не добьешься», – подумал Сокол и постарался смягчить и выражение лица, и тон разговора:
– Почему бы вам не присесть, мисс Маршалл?
– Я не могу больше сидеть, – тихо проговорила девушка, и Сокол каким-то внутренним чутьем понял, что означают эти слова. Ее угнетало собственное бездействие, невозможность хоть как-то помочь Фолкнеру.
– Как давно вы с ним знакомы? – повторил он, не пытаясь более уговорить девушку присесть.
– С июня, – она прижала руку ко лбу и вздохнула. – По-видимому, уже более трех месяцев.
Значит они познакомились не совсем так, как решил вначале Сокол… Узнав, что девушка – медсестра, он подумал, что отец заприметил ее год назад, когда попал в больницу с первым инфарктом.
– Вы ведь медсестра? – спросил он. – Как вы с ним познакомились?
– Однажды вечером ехала домой после работы. Шел сильный дождь. Его грузовик сломался на дороге. Я остановилась, чтобы подвезти его. – Она откинула назад голову, обозначив чистую, плавную линию шеи, и рассмеялась тихим, недоверчивым смехом: – До сегодняшней ночи я даже не знала, кто он такой. Ну разве можно в это поверить? Он сказал, что его зовут Джон Буканан и что он работает ночным сторожем. Я ему поверила. А почему, собственно, я должна была в этом сомневаться?
– Его зовут Джон Буканан
Чем больше он узнавал об этой истории, тем менее его удивляло, что отец скрывал, кто он такой. Это было очень на него похоже: стараться сохранить инкогнито, чтобы завести любовную связь с женщиной, которую бы привлекал он сам, а не его положение. Разве он не сделал то же самое, выбрав себе в любовницы мать Сокола? Женщину из племени навахо, которая не имела ни малейшего представления о том, кем на самом деле был отец ее детей…
– Это уже здесь, в больнице, медсестра обнаружила, кто он. Почему Джон скрывал от меня свою фамилию? – недоуменно спросила девушка. – Я понимаю, отчего он таился от меня в первое время, но потом, когда мы стали друзьями… Неужели он думал, что это может как-то изменить мое отношение к нему?
Но Сокола вовсе не интересовало обсуждение мотивов, двигавших его отцом. Ему были нужны подробности, имевшие непосредственное отношение к обстоятельствам, при которых тот попал в больницу.
– Я хочу точно знать, что произошло нынешним вечером, мисс Маршалл. Что вызвало у него сердечный приступ?
Девушка пристально рассматривала чашку с кофе, которую сжимала в руках.
– Сегодня день моего рождения, – начала она почти бесстрастно, и по этой бесцветности и
