– Мерзость, – парировал Бирд. – Objet trouve – это кусок принесенного водой дерева или красивый камень – словом, нечто такое, что отыскал художник, чтобы показать другим незамеченную доселе красоту вещи. А что хорошего в рекламе? Что в ней можно найти, если эту чертову рекламу вам суют под нос каждый раз, стоит вам только куда-нибудь посмотреть?!
– Но у художника должна быть свобода, чтобы…
– У художника? – прорычал Бирд. – Наглый обман. Мерзкая, отвратительная свинья!
Мужчина в вечернем костюме с тремя шариковыми ручками в нагрудном кармане обернулся.
– Я не заметил, чтобы ты хоть раз сегодня отказался от предложенного шампанского, – сказал он Бирду.
Он обратился к Бирду на «ты». Хотя среди молодежи такое обращение было общепринятым, употребление его по отношению к Бирду воспринималось как оскорбление.
– Лично я, – вмешался Жан-Поль, чуть помедлив, прежде чем нанести удар, – пил сотерн с сельтерской водой.
Мужчина в вечернем костюме наклонился, чтобы схватить его, но главный инспектор Люазо бросился между ними, тут же получив удар по руке.
– Тысячу извинений, главный инспектор, – поспешил сказать мужчина в вечернем костюме.
– Ничего, – ответил Люазо. – Мне следовало быть более осмотрительным.
Жан-Поль толкал Бирда по направлению к двери, но продвигались они очень медленно. Мужчина в вечернем костюме склонился к женщине с зелеными тенями вокруг глаз и громко провозгласил:
– Они не имели в виду ничего дурного, они пьяны, но будь уверена, что им придется немедленно уйти.
Он оглянулся на Люазо, чтобы посмотреть, отметил ли тот его глубокое понимание человеческой природы.
– Он с ними, – сказала женщина, кивая на меня. – Стоило ему появиться, как я подумала, что это из страховой компании.
Я услышал, как Бирд сказал:
– Не собираюсь брать назад своих слов, он мерзкая свинья.
– Может быть, – тактично обратился ко мне мужчина в вечернем костюме, – вы будете добры убедиться в том, что ваши друзья благополучно достигли улицы?
– Если они выбрались отсюда вместе, то на улице смогут сами о себе позаботиться, – вежливо ответил я.
– Поскольку вы не понимаете намека, – продолжал вечерний костюм, – позвольте мне объяснить…
– Он со мной, – вмешался Люазо.
Мужчина отступил.
– Главный инспектор, – поморщился вечерний костюм, – я неутешен.
– Мы в любом случае уходим, – сказал Люазо, кивая мне.
Вечерний костюм улыбнулся и повернулся к женщине с зелеными тенями.
– Вы идите, куда хотите, я остаюсь здесь, – сказал я.
Вечерний костюм повернулся, как перчаточная марионетка.
Люазо положил руку мне на плечо.
– Мне казалось, что вы хотели поговорить о получении из префектуры вашего
– У меня нет проблем с получением
– Именно так, – сказал Люазо и двинулся сквозь толпу по направлению к двери.
Я последовал за ним.
У входа стоял стол с книгой вырезок из журналов и каталогов. Женщина с зелеными тенями окликнула нас и протянула руку сначала Люазо, потом мне, слегка согнув при этом запястье, как делают женщины, когда надеются, что мужчина поцелует им руку.
– Пожалуйста, распишитесь в книге посетителей, – попросила она.
Люазо склонился над книгой и сделал запись аккуратным почерком невротика «Клод Люазо», а в графе для комментариев в качестве причины посещения поставил: «Стимулирующее».
Женщина пододвинула книгу мне. Я вписал свое имя, а в качестве комментария я привел слово, которое всегда пишу в тех случаях, когда не знаю, что сказать: «Бескомпромиссный».
Женщина кивнула.
– И ваш адрес, – добавила она.
Я уже был готов заметить, что никто не записывал свой адрес в книге, но когда моим адресом интересуется молодая женщина приятных форм, я не считаю нужным скрываться. Я записал адрес: «Для передачи адресату: „Маленький легионер“, улица Сен-Фердинанд, семнадцатый округ».
Женщина фамильярно улыбнулась Люазо:
– Адрес главного инспектора я знаю: «Уголовный следственный отдел, Сюртэ Насьональ, улица Соссе».[15]
В офисе Люазо царила та суматошная, но преисполненная дружелюбия атмосфера, которой наслаждаются полицейские. В помещении на видном месте стояли два небольших серебряных кубка за победу в командных соревнованиях по стрельбе: Люазо привел свою команду к победе в 1959 году. На стенах висели несколько групповых фотографий, на одной из них был изображен Люазо в военной форме, стоящий перед танком.
Люазо снял с пояса большой автоматический M1950 и положил его в ящик.
– Нужно взять что-нибудь поменьше, – сказал он. – Этот портит мне костюм.
Тщательно заперев ящик, он просмотрел другие ящики своего письменного стола, перетасовывая их содержимое и со стуком захлопывая, пока не выудил и не положил перед собой регистрационный журнал- досье.
– Это ваше досье, – сообщил Люазо, вынимая оттуда фотоснимок, оказавшийся моим
– Мне подходит, – ответил я.
– Мне бы тоже подошла, – сказал Люазо. – Восемьсот новых франков в неделю, и большую часть времени вы тратите на развлечения.
– Вновь появился интерес к досугу, – пояснил я.
– Никогда не замечал подобной склонности у тех, кто работает на меня.
Он подтолкнул ко мне пачку сигарет «Галуаз». Мы закурили и взглянули друг на друга. Люазо было около пятидесяти лет. У него было короткое мускулистое тело с широкими плечами, лицо испещряли мелкие шрамы, части левого уха недоставало. Волосы совершенно седые и очень коротко подстрижены. В нем чувствовалась энергия, но он не был склонен тратить ее понапрасну. Люазо повесил пиджак на спинку стула и очень аккуратно закатал рукава рубашки, сразу став похожим не на полицейского, а, скорее, на полковника десантных войск, планирующего внезапный удар.
– Вы наводили справки о клинике Дэтта на авеню Фош.
– Все говорят мне об этом.
– Кто и почему?
Я сказал:
– Ничего не знаю о его клинике и не хочу знать.
– Я отношусь к вам, как к взрослому человеку, – сказал Люазо. – Если вы предпочитаете, чтобы я относился к вам, как к прыщавому юнцу, можно сделать и так. Мне хотелось бы знать, на кого вы работаете. Однако, чтобы вытянуть это из вас, потребовалось бы подержать вас пару часов в курятнике. Так что пока я скажу вам следующее: меня интересует дом на авеню Фош, и я не хочу, чтобы вы даже попытались выйти на него с подветренной стороны. Держитесь подальше. Скажите тем, на кого вы работаете, что этот дом – на авеню Фош – останется маленьким секретом главного инспектора Люазо. – Он сделал паузу, размышляя, что еще мне сказать. – В это дело вовлечены могущественные силы.
