Только когда я смеюсь

положение. На месте откидных мест были встроены бар для коктейлей и миниатюрный гардероб с небольшим умывальником и высоким зеркалом. Как сказал Боб во время демонстрации этого чуда, имея такую машину, мы никогда не останемся без жилья. Сайлас усадил меня в откидывающееся кресло и немного отклонил спинку, процедура сопровождалась музыкой, льющейся из магнитофона, подниманием и опусканием штор, похлопыванием открывающейся дверцы гардероба. Когда мы все по очереди посидели во всех креслах и понажимали все кнопочки, Боб предложил проехаться за город.

Роскошный красный «роллс» Боба бросался в глаза в потоке машин, запрудивших Пиккадилли, и Сайласу нетрудно было сидеть у него на хвосте. Мы покружили по Пиккадили, поднялись к Мраморной арке, затем выехали на Хай-Уайком, как вдруг Чилтерн-Хилз скрылся в клубах пыли от налетевшего вихря, в ветровое стекло забарабанил тяжелый дождь. Потом, так же внезапно, стало ясно и солнечно. Я уже и забыла, насколько может быть восхитительной английская природа. Там еще сохранились домики с крытыми соломой крышами, деревенские пруды, куда при звуке нашего мотора поспешно ныряли утки. Не уверена, что Боб знал, куда едет. Он сворачивал на узкие проселочные дорожки, черепашьим ходом продирался через стада самостоятельно пасущихся овец, величественно проплывал по горбатым мостикам и ехал туда, куда велели указатели, которые, игнорируя большие города, направляли нас во все более захолустные деревеньки с объездами через фермы по дорожкам для тракторов.

Проезжая по одной такой деревенской дороге, Боб сделал слишком крутой вираж и угодил колесом в канаву, полную грязи. Колеса прокручивались, машина не двигалась с места. Сайлас подкатил к нему в нашем шикарном «роллсе» с откинутым верхом и, перегнувшись через меня, крикнул:

– Ого, с вами что-то не так, юный мистер Макаллистер?

– Ничего страшного, Эндрю, – высунулся из окна Боб, изображая заправского моряка, – забарахлил поршень, который я неделю назад наладил для своего парового двигателя.

– Пар, может, и класс, чтобы переплыть через Клайд, парень, но через Атлантику он не потянет, – заорал Сайлас.

– Мой корабль что надо. Быстрый, черт. Прежде чем вы причалите, мы уже с недельку как будем там кайфовать.

– Пар, – вопил Сайлас, – годится для дитячих цацек, парнишка!

Боб снова взревел мотором и тихо чертыхнулся, но машина не сдвинулась с места. Сайлас насмешливо улыбнулся.

Боб продолжал:

– Настанет день, и не так уж он далек, когда паровые корабли будут бегать через Атлантику чаще, чем ты кушаешь свою утреннюю кашу, Эндрю.

Издалека донесся раскат грома.

– Шибко задувает, парень, – сказал Сайлас. – Не умнее ли подцепить тебя на буксир? Уголь, может, и классное средство для подталкивания, но что бы там ни двигало твое корыто, уж ветер ему ни к чему, слышь меня?

Он опустил крышу нашей машины, и на меня упала капля дождя. Сайлас с опаской посмотрел на небо, затянутое тучами.

– Сдается мне, ты сам ветра боишься, Эндрю, – во всю глотку старался Боб. – Твоя посудина дырявая. Смотри, она протекает.

– Не вредничайте, юный мистер Макаллистер! – завопил Сайлас. – Не вредничайте! – Он нажал кнопку, и крыша захлопнулась.

Наш «роллс» мягко тронулся вперед, оставляя позади беспомощного Боба. Повернувшись, я видела, как он сделал еще одну осторожную попытку, и со второго раза ему удалось выбраться на трассу. Он промчался мимо нас на полной скорости, оглушительно сигналя. Дождь быстро закончился, и снова выглянуло солнце.

Мы мчались наперегонки, смеясь и помахивая друг другу рукой, опьяненные своим богатством, ошалев от успеха. Мы были похожи на гордых родителей, у которых только что родился ребенок в четверть миллиона долларов. Я поглаживала мягкую кожу кресла. Обожаю такие автомобили. Обожаю их по утрам – холодные, до блеска начищенные, обожаю их днем – с пятнышками придорожной грязи, теплые от движения. В сумерках огромные желтые огни встречных машин весело подмигивали, вырываясь из-за поворота большого шоссе, ведущего к деревенской гостинице.

День был насыщенный, и мы сразу поднялись наверх. Мы с Сайласом занимали раздельные номера. Как всегда. Сайлас объяснял, что так он может быть уверен, что я прихожу к нему по желанию, а не по необходимости. Приняв у себя ванну и переодевшись, по пути вниз я постучалась к Сайласу. Ему еще надо было сделать пару звонков, и он пообещал спуститься чуть позже.

Я заглянула к Бобу, который, как обычно, не слишком много времени потратил на свой туалет. Рубашка безалаберно болталась, галстук засален… Он всегда утверждал, что менять галстуки – лишняя трата времени, и вечно набрасывал их на шею, как удавки. Туфли замызганы. Боб считал замшевую обувь практичной, это означало, что она не нуждается в чистке. Он читал.

– Просто невероятно, – заявил он мне. – Монжо-даро, какой-то затерянный античный город, уничтожен неизвестными воинами где-то в тысяча пятисотом году до нашей эры – точнее установить не удалось…

– Ты что, снова читаешь свою археологию? – догадалась я.

– Современные ученые вспомнили, что арийский бог войны Индра еще назывался Пурамдара; считается, что они могли бы найти разгадку.

– Я спускаюсь в бар, – сказала я. – Сайлас звонит в Лондон.

– Пурамдара означает разрушитель крепостей, конечно.

– Конечно.

– Хочешь посмотреть картинки? Вот они. У них на шее все еще бусы и фаянсовые браслеты, терракота, сердолик, агат и золото.

Я содрогнулась.

– Я спущусь чего-нибудь выпить, – сказала я, но не двинулась с места. Он, не поднимая глаз от книги, обнял меня за плечи.

– Долина Идус – вот куда я направляюсь. Я мог бы добраться до решения этой загадки, самого заветного секрета древнего мира.

– Да, – подтвердила я.

Он повернулся и посмотрел на меня:

– Я бы хотел жить в какой-то далекой деревушке типа этой. А ты?

– Сайлас не согласился бы.

– Я не имел в виду Сайласа.

– Я знаю, что ты думаешь.

Боб отбросил прядь волос, упавших на глаза, и смутился. Он был красавчик, я поймала себя на том, что смотрю на него не совсем так, как надо. Какое-то мгновение промелькнула натянутость.

– Когда будешь готов, спускайся в бар, – сказала я. – Пойду подожду там Сайласа. – И, проведя ладонью по его руке, высвободилась из его объятий.

Гостиница была очень миленькой. Громадная территория с огромным озером, гладкой лужайкой и большим лесным массивом. За гостиницей протекала река, знаменитая рыбными местами, и до меня то и дело доносились голоса рыбаков.

Смеркалось. Прошедшая гроза оставила после себя распухшие и отечные, как заплаканные глаза, тучи. На их фоне едва выделялись силуэты деревьев, а под деревьями стояли наши «роллс-ройсы».

Холл был заставлен той очень удобной и потертой старой мебелью, которую можно найти только в английских домах. За полированной решеткой уютно дымился просторный камин. Перед нами сидели несколько допотопных англичан, растягивая послеобеденный чай вплоть до ужина, бесконечно заказывая кипяток. Бармен драил и без того сверкающие бокалы.

Я уселась за стойкой бара так, чтобы дотянуться до вазы с орешками, заказала Кровавую Мэри, но только открыла сумочку, чтобы заплатить, как чья-то худая бледная рука протянула бармену фунтовую бумажку.

– Повторите, пожалуйста, то же самое, – раздался мужской голос.