Филиппа Олава и прямиком направился на кухню; ополоснув лицо холодной водой, налил себе чашку кофе и направился обратно к лестнице.
— Полюбуйся, что творится на крыше, там такие образчики местной фауны, закачаешься! — произнес он по-немецки, обращаясь к своему напарнику Олаву.
— Мой сменщик придет только через час, — отозвался Олав, не отрывая взгляда от мониторов.
— Ну как знаешь, — улыбнулся Хайнц и ступил на пожарную лестницу.
Филипп шумно выдохнул, не в силах больше скрывать любопытство.
— Ну ладно, расскажи про местную фауну.
— Сначала проверю подвал. — И Хайнц направился вниз.
Добежав до конца коридора, Майкл перебросил мотки веревок за спину и спрыгнул в шахту лифта. С мгновенно вернувшейся прежней, профессиональной, ловкостью он пристегнулся к подъемному тросу и, не теряя времени, нажал на кнопку. Его вздернуло в темную высоту с такой скоростью, что он пролетел шесть этажей быстрее чем за три секунды и приземлился на крыше, на пол лифтовой надстройки.
Приоткрыв дверь, он осмотрелся и, к своему удивлению, не обнаружил поблизости охранника. Воспользовавшись внезапной спокойной минутой, он некоторое время просто стоял на крыше и рассматривал ночную Женеву. Опять пошел снег, припудривая белым улицы, делая их чистыми, придавая сказочный, новогодний вид старинным зданиям, образцам швейцарской архитектуры. Река Рона серпантином вилась по городу, из которого ей предстоял долгий путь: во Францию через Арль — именно там Ван Гог в своей «Звездной ночи» изобразил водную массу реки, — а оттуда в Средиземное море. Ночь была беззвездной, но город в этот ночной час сверкал красотой. Майкл думал о Женевьеве, о том, как ей, должно быть, понравился бы город, своим названием так напоминающий ее имя. Подумал он и о внезапной кончине подруги, и в этот момент на его лице даже появилась улыбка, потому что он сумел исполнить последнее желание Женевьевы. Но безмятежность минуты скоро была нарушена.
Люк пожарной лестницы в пристройке распахнулся. Выстрелы грянули еще до того, как Майкл успел разглядеть преследователя. Кинувшись к парапету, он пристегнулся к заранее закрепленной на нем веревке и приготовился к спуску по боковой стене здания. Но стрелять начали и снизу. О стену ударялись пули, откалывая куски от кирпичей. Недолго думая, Майкл перемахнул через парапет обратно на крышу и стремглав бросился к ее противоположной стороне. Свистящие кругом пули рикошетили от парапета. Наконец Майкл разглядел преследователя: во всем черном, держа пистолет двумя вытянутыми руками, тот целился с колена. С первого взгляда было видно, что это профессионал. Майкл не стал тратить время на рассматривание его лица; добежав до края здания, он, ни секунды не колеблясь, прыгнул в пустоту. Миновав расстояние в четырнадцать футов — пять этажей, с грохотом приземлился на крышу соседнего здания, как раз туда, где предавалась своим радостям развеселая компания. Когда загремело железо от обрушившегося на крышу Сент-Пьера, девицы завизжали, а молодой человек принялся лихорадочно натягивать одежду. Майкл тем временем уже был на ногах. В мгновение ока сдернув со спины свернутый в моток спусковой конец, он щелчком зафиксировал его на карабине обвязки и возобновил бег. Достигнув противоположной стороны крыши, остановился, закрепил канат на водосточной трубе, обхватил ее руками и понесся вниз. Перчатки у него на руках, казалось, вот-вот загорятся от трения. Со свистом пролетев шестьдесят футов, он с глухим ударом приземлился в переулке. Помчавшись по рю де Мон-Блан, он не стал оглядываться: знал, что преследователи не за горами.
И он не ошибался. Теперь их стало трое. Они приближались так быстро, что казалось, не бежали, а летели над дорогой. Майкл прибавил скорость. Он не мог скрыть от себя самого, что погоня вызвала в нем знакомое радостное возбуждение — наслаждение, смешанное со страхом. К такому может развиться привыкание, но и излечиваешься от зависимости очень быстро — как только поймают. В планы Майкла не входило лечить ее сегодня, так что он смаковал волнующее ощущение, одновременно усерднее работая ногами.
Снегопад усилился, началась пурга. Свирепый ветер закручивал снег в гигантские завывающие воронки. Дорога стала неровной и скользкой, пропала прежняя устойчивость. Однако в эти минуты Майкла меньше всего тревожила возможность упасть. Он сосредоточился на том, чтобы не попасть под машину и ни во что не врезаться, поспевая при этом уходить от погони. Он подумал о Женевьеве, о том, что она погибла под снежной лавиной; вспомнил о ее просьбе, о картине, которую нес за спиной, и еще прибавил ходу. Он обязан исполнить ее последнее желание.
Впереди вырисовывался силуэт моста. В четверть мили длиной, он соединял берега Роны. Сейчас темную воду испещряли многочисленные заплаты льдин. Именно мост был местом назначения, но здесь же все приключение имело шансы обрести печальный конец. Попасть на мост было все равно что влезть в бутылочное горлышко, где, начни свистеть пули, ему некуда будет деться. Там, где он находился сейчас, сколько угодно улиц и переулков и можно хотя бы на время укрыться, пересидеть опасность. Еще можно спуститься в один из туннелей, тогда есть шанс оторваться от преследователей окончательно. Почти любое место обещает больше шансов на спасение, чем мост.
И тут появились они: шесть полицейских машин с включенными мигалками затормозили у противоположной стороны моста так резко, что их занесло. Из машин, с оружием на изготовку, повыскакивали полицейские.
Майкл посмотрел направо и налево, еще раз мысленно отметил боковые улочки, которые могли бы стать его спасением. В голове эхом прозвучали скорбные слова Симона: «Nascentes morimur. Рождаясь, мы умираем». А потом…
Он вырвался на покрытый снегом мост, как скаковая лошадь, выпущенная на беговую дорожку. Трое преследователей сзади, шесть машин с полицейскими в четверти мили впереди. При таком раскладе ему некуда было деваться. Но он бежал, словно бы даже набрал скорость и постепенно стал отдаляться от погони. Мост в эти часы был пустынен, что практически исключало возможность появления случайных жертв. Так что применение оружия на поражение стало опасностью отнюдь не теоретической. И снег повалил гуще, подстегиваемый ледяными ветрами над открытой водой. Еще чуть-чуть — и метель на мосту разбушуется в полную силу. Вода в реке достигла грани замерзания, но благодаря недавнему краткому потеплению течение все-таки не остановилось и несло малые и большие куски льда, хотя температура все равно не превышала убийственные для живых организмов 0,5 градуса.
Мост озарялся красными и синими вспышками. Майкл добежал до середины. Его следы тут же замела метель. Трое преследователей позади замедлили свой бег, полицейские впереди заняли боевые позиции под прикрытием машин. С оружием наготове: каждый револьвер, каждая винтовка наведены на Майкла. И все же он, к вящему изумлению поджидающих в засаде, не остановился, а продолжал бежать. Видя перед собой все это оружие, он удвоил усилия и теперь несся еще быстрее.
А потом, без предупреждения, без малейшего колебания и следуя совершенно непонятной логике, Майкл метнулся влево и, перемахнув через перила, исчез в ледяных водах Роны. В одно мгновение он был — в другое его уже нет. Опешившие полицейские повскакали со своих мест за машинами. Оружие выпадало у них из рук, пока они, с отвисшими челюстями и выпученными глазами, смотрели на место, где только что находился человек, у них на глазах совершивший самоубийственный прыжок. Прошло несколько секунд, прежде чем они пришли в себя и ринулись на мост. Снег слепил им глаза, и они щурились, словно зрение их обманывало.
В тот же самый момент к месту событий подоспели трое его преследователей. Скользя и чуть не падая, они остановились там, где он только что был. Перегнувшись через перила, принялись вглядываться в шумную воду, но не видели ничего, кроме льдин и ледяных обломков, бьющихся об опоры моста. Под мостом не было ни единого клочка суши, так что укрыться было негде. Но охранники желали проверить все. Хайнц перелез через ограждение и заглянул в пространство, отделявшее поверхность моста как такового от приподнятой над ней проезжей части. Там никаких признаков Майкла тоже не обнаружилось. Время, казалось, остановилось. Полицейские, все разом, качали головами и тихо переговаривались, пораженные событием, свидетелями которого только что стали.
Через минуту, не издав ни крика, ни другого громкого звука, один из них стал показывать на воду. В некотором отдалении от моста, вниз по течению, подбрасываемое то вверх, то вниз бурливой водой, плыло тело человека в черном. Полицейские по радио вызвали спасателей. Больше ни словом не нарушая молчания, охранники опять стали осматриваться; один из них не спускал глаз с тела, двое других
