разве что прямого попадания ядерной бомбы. Благодаря современной системе вентиляции воздух в бункере целиком заменялся каждые двадцать секунд — не за счет работы газоочистителей и рециркуляторов, а за счет подачи свежей порции. Каждая секция лаборатории закрывалась герметически, и в ней было создано разреженное давление.
Лабораторию оснастили оборудованием, превосходящим по качеству оборудование центров по контролю и профилактике заболеваний Соединенных Штатов или Европы. В ней можно было держать самые опасные реагенты, как химические, так и биологические.
Но при всем современном оснащении здесь применялись определенные рудиментарные методы исследования, от которых человек, несмотря на технологические достижения, все еще не отказался. К центральной лаборатории примыкало небольшое помещение, отделенное от главного стеклянным экраном. В это помещение по трубам передавались токсины, эвакуированные из герметичного хранилища — для дальнейших экспериментов. Эта была жестокая наука, уходящая своими корнями в далекое прошлое, но ее варварские методы многие столетия подтверждали свою эффективность. Поэтому в смежной с лабораторией комнате теснились многочисленные представители животного мира, от птиц и грызунов до мелких приматов. Каждая клетка была снабжена приборами для отслеживания состояния здоровья — или умирания — ее обитателя.
На лифте в лабораторию спускались трое ученых. Выражение лиц у всех трех было как у детей на пороге Диснейленда. Каждый в своей области слыл специалистом экстра-класса. Хол Дженкинс — биологическое оружие со специализацией на бактериологическом — закончил университет Джонса Хопкинса, за плечами двадцать лет работы в Вооруженных силах Соединенных Штатов. Один из ведущих специалистов в области анализа, создания и разрушения биологических веществ. Мадрис Хабиб обладал аналогичными навыками в сфере химических веществ и разработке соответствующих контрмер. Получив образование в Массачусетском технологическом институте, он вернулся на Ближний Восток и восемнадцать лет успешно подвизался у себя на родине, в стране пустынь. Доктор Билл Ллойд, бывший профессор Оксфорда и блестящий хирург, прославился как человек, чей аналитический ум опережает в быстродействии высокоскоростные компьютеры, используемые им в процессе медицинских исследований. Движимым ненасытным желанием побеждать болезни, он совершил несколько крупных прорывов в исследованиях, направленных на победу над раком.
Войдя в лабораторию, ученые приняли душ и облачились в защитные костюмы, более подходящие для выхода в открытый космос, нежели для работы в лаборатории. Они взирали на золотую шкатулку со смесью страха, любопытства и гордости. Ее красота и несравненное мастерство исполнения превосходили самые смелые их ожидания. Перед ними в буквальном смысле было произведение искусства, равного которому ни один из ученых прежде не видел; мастерство художника, выполнившего изысканную резьбу по золоту, за тысячи лет так никто и не превзошел.
Ученым был известен потенциал этого предмета: последние три года они провели, вдоль и поперек изучая любой клочок бумаги на эту тему, который Зивера мог раздобыть. В легендах говорилось о вечной жизни, о забытых тайнах, о руке Божьей. Как ученые, они не могли относиться ко всему этому иначе, как с глубочайшим скептицизмом. Их устраивали только доказательства. Выполняя распоряжения Джулиана, они вели себя как профессионалы, однако между собой втихомолку говорили о нем как о человеке на грани безумия.
Один лишь доктор Ллойд — втайне от коллег — питал надежду. Он своими глазами видел, как библейские истины оживают в современной реальности. Ему прекрасно были известны библейские истории о манне, почитаемой людьми пище богов. Жители древней Месопотамии называли это порошкообразное вещество «шем-ан-на», египтяне — «мфкзт» (в иероглифах гласные не использовались), а граждане Александрии с восхищением величали «райским даром». Из этого загадочного порошка изготавливали лепешки, с соответствующими ритуалами вкушаемые правителями и фараонами древности. Манну почитали как пищу для «просветленного тела, ка». Полагали, что она повышает восприимчивость и обостряет интуицию и что ее употребление — ключ к вечной жизни. И Ллойд стал свидетелем вторичного открытия манны, ее возрождения в виде моноатомного золота, чьи мифические свойства ныне стали научным фактом. То, что прежде считалось плодом непомерно разгулявшейся фантазии, заслуживающим почти что насмешки, на самом деле оказалось реальным. Поэтому-то Ллойд и связывал надежды с этой шкатулкой. Он надеялся, что легенды правдивы, и приготовился принять миф как факт. Ллойд был готов к чуду.
Но Джулиан подготовил их к возможности бедствия, к худшему из мрачнейших сценариев: наступлению царства болезней и мора, к смерти и Армагеддону. Сейчас, глядя на золотую шкатулку, каждый из них с трудом воздерживался от улыбки при мысли о маловероятности того, что весь этот ужас содержится внутри маленькой, изящной вещицы. Однако ученые имели не один шанс насмотреться на всякого рода бедствия — как естественного происхождения, так и дела рук человеческих. И в силу этого понимали, как неразумно недооценивать способность чего-то очень маленького уничтожить миллионы. В конце концов, каждый из них внес свою лепту в создание или смертоносного вещества, или его «противоядия» с аналогичным грозным потенциалом, заключенным в объеме немногим больше наперстка.
Шкатулку провели через многочисленные сканеры, газоанализаторы и спектрометры, однако ничего настораживающего не обнаружили. Замок был изучен и измерен, принцип его функционирования понят. Чтобы открыть шкатулку, достаточно будет маленькой отвертки.
Несмотря на то что на всех были защитные костюмы, ученые решили открывать замок дистанционно. Сами они будут находиться за прозрачным экраном в три фута толщиной. Во все время процедуры будет работать высокоскоростной вентилятор. Золотую шкатулку накрыли прозрачным куполом из бронированного стекла. Подсоединили экстракторы; все, что выйдет из шкатулки после того, как ее отопрут, мгновенно пойманное, будет удерживаться внутри контейнера более надежного, чем золотая коробочка, пришедшая из непостижимой древности.
Ллойд оперировал парой манипуляторов, которые тактильной чувствительностью и ловкостью превосходили его собственные руки хирурга. Хабиб отвечал за видеозапись — планировалось зафиксировать мельчайшие детали, недоступные человеческому глазу. В ведении же Дженкинса находилось главнейшее орудие эксперимента: компьютеры-анализаторы — именно им предстоит идентифицировать содержимое «Альберо делла вита» в течение нескольких секунд после того, как крышка шкатулки откроется.
— Начинайте, когда будете готовы, джентльмены, — донесся из громкоговорителя нетерпеливый голос Зиверы.
Ллойд посмотрел на Хабиба и Дженкинса. Хотя ученые чувствовали себя надежно защищенными от всякой опасности, фраза Зиверы заставила Ллойда задуматься. С самого начала Джулиан выказывал огромную веру в них и в созданный ими лабораторный комплекс. Каждого из них он разыскал за год до сегодняшнего события, специально, чтобы выполнить одно это задание. Он платил им зарплату, в десять раз превышающую все, что любой из них мог заработать за целую жизнь. Все трое руководили разработкой проекта и фактическим созданием лаборатории. Этот плод их совместных усилий предназначался для одной-единственной цели. Уже четыре месяца как лаборатория пустовала: ожидали появления шкатулки. Теперь она наконец красуется под защитным колпаком. Зивера заверил ученых, что, если содержимое шкатулки окажется разрушительным, он отдаст приказ немедленно скрыть ее в недрах земли, чтобы никто и ничто не пострадало. Но ученые знали, что подобные фразы не раз звучали и раньше и что они не многого стоят. История видела создание химического, биологического и ядерного оружия, и неизменно все начиналось с мирных исследований, призванных дать ответ на вопросы, помочь развитию общества. Правительства всегда щедро финансировали исследования подобного рода, но ученые, альтруистически стремящиеся к знанию и к благу людей, раз за разом убеждались, что затем власти непременно предъявляют свои права на результаты научной работы и используют научные открытия в военных целях.
Ллойд не рассматривал всю затею как некое религиозное предприятие Зиверы. Он прекрасно понял, что собой представляет «Божья истина», призванная якобы объединить науку и религию. Но здесь ведь ни то ни другое. Сейчас речь идет просто об одержимости человека, желающего быть бессмертным. Но шанс стоять в авангарде столь новаторского исследования оказался слишком соблазнителен для ученого и для
