Коричневые

Впрочем, бюджетов в Белоруссии как минимум два: один – так сказать, для общего пользования, второй (по сообщению «Белорусской деловой газеты») – некий особый президентский фонд, по размеру вполне сопоставимый с бюджетом республики. В Минске это фонд называют по-разному: кто – «черной кассой», а кто – «общаком».

После референдума в Беларуси практически ничего не осталось от независимости судебной власти. По мнению моих белорусских коллег, в хозяйственных спорах между предпринимателями и государством суд практически всегда выносит решения в пользу последнего. Руководствуясь при этом, вероятно, хорошо известным негативным отношением Лукашенко к частной собственности. Точно так же можно заранее быть уверенным в обвинительном приговоре суда участникам уличных акций протеста. Этих акций «батька» сильно не любит.

И, наконец, из нового текста Конституции исчезла статья, устанавливающая процедуру импичмента. В России, например, эта процедура хоть и чрезвычайно усложнена, но все-таки возможна. В Беларуси ее теперь просто не может быть, потому что не может быть никогда.

Так президент Лукашенко обезопасил себя от любых возможных неожиданностей.

Неограниченная президентская власть в Беларуси – не единственный результат референдума. Республика оказалась в международной изоляции, она не признана в Европе, а в мире с ней решили «подружиться» лишь несколько диктаторских режимов.

Впрочем, в самой Беларуси референдум, судя по имеющимся у меня данным, прошел не столь гладко, как об этом говорят Александр Лукашенко и его «имиджмейкеры». В частности, социологи обнаружили фальсификацию в ответах как минимум на два вопроса референдума. Так, на вопрос: «Выступаете ли вы за то, чтобы руководители местных органов исполнительной власти избирались непосредственно жителями соответствующей административно-территориальной единицы?» – согласно сведениям белорусского Центризбиркома, лишь около 30%, принявших участие в референдуме, ответили «да», остальные – соответственно, подавляющее большинство, – сказали «нет», тем самым предоставив президенту единоличное право назначать и снимать своих наместников. Однако независимая социологическая служба получила совсем другой результат: почти 80% участников референдума ответили на вопрос положительно, пытаясь отстоять возможность самим выбирать себе начальников.

Не менее важен и другой вопрос: «Согласны ли вы с тем, что финансирование всех ветвей власти должно осуществляться гласно и только из государственного бюджета?». По данным независимых социологов, почти 80% голосовавших ответили «да». По данным того же Центризбиркома – лишь 32%. Следовательно, финансирование всех ветвей власти (в том числе и судебной) может осуществляться негласно и вовсе необязательно из госбюджета. А откуда же? Уж не из президентского ли «общака»?

Если это – не коррупция в государственном масштабе то я, по-видимому, чего-то не понимаю.

Его борьба. С коррупцией

«Первой ласточкой» оказалась женщина: глава Национального банка Беларуси Тамара Винникова. Она была арестована без видимых причин и спустя 10 месяцев так же неожиданно освобождена. Ей инкриминировалось злоупотребление служебным положением (выдача доверенности на право валютного кредитования одному из заместителей), а также получение подарка в виде сервиза. Для 10 месяцев содержания под стражей – не слишком много. При этом «делом Винниковой» занимались 26 следователей сводной бригады Прокуратуры, МВД и КГБ.

В Минске ходил упорный слух о том, что истинная причина ареста Винниковой – в ее женской несговорчивости. Дескать, слишком уж явно симпатизировал президент Лукашенко симпатичной банкирше, а она, якобы, столь же явно эту симпатию проигнорировала.

Но это всего лишь слух. В действительности же, по-видимому, арест Тамары Винниковой объясняется двумя причинами. Одна – явная: за мизерные зарплаты и непомерно высокие цены кого-то нужно было привлечь к ответу. И, уж конечно, не Лукашенко. Один из главных банкиров республики, кокетливая женщина, жесткая в бизнесе, делавшая деньги не ради денег, а ради дела, Винникова как нельзя лучше подходила на эту роль.

Вторая причина не столь явная. Белорусские журналисты считали, что арест Винниковой являлся началом окончательного закрепления единоличной власти Лукашенко. Президенту необходимо было любыми средствами избавиться от тех, кто имел реальные возможности – в том числе и с помощью денег – влиять на ситуацию в стране. Кроме того, Винникова, по-видимому, немало знала. Она – из того же «могилевского клана», что и Лукашенко. Людям из этого клана, соратникам президента, отданы были на откуп практически все самые доходные сферы бизнеса в республике. Вероятно, на каком-то этапе председатель правления Национального банка Беларуси почувствовала себя излишне самостоятельной, повела себя независимо от клана, за что и поплатилась. При этом она, насколько мне известно, прекрасно была осведомлена, к примеру, о том, из чего и как создавался пролукашенковский «общак», об участии в нем фонда Махмуда Эсамбаева и о многом другом. А большие знания – большие печали. Вот и пришлось Винниковой печалиться. Правда, из-под стражи ее все же освободили: то ли компромата не хватило, то ли стало хлопотно держать в тюрьме столь заметную фигуру. К тому же за новыми фигурантами дело не стало.

Собственно, повод, чтобы заявить о своих диктаторских полномочиях, Лукашенко не требовался: он вполне мог обойтись безо всякого повода. Но тут весьма кстати случилось убийство Евгения Миколуцкого – главного президентского наместника в Могилевской области, друга Лукашенко. И не просто друга, а – соратника, члена все того же «могилевского клана». У «батьки», как когда-то у Сталина после убийства Кирова, руки оказались развязаны. И «батька» не преминул этим воспользоваться. А для начала заявил: «Будем мочить!» Во всеуслышание.

Кого– то это напоминает, не правда ли?

Сравнение Миколуцкого с Кировым не случайно. Оба – видные представители кланов: один – партийного, другой – территориального. Не исключено, что и причины смерти обоих могут быть схожими. Во всяком случае, такая версия имела в Белоруссии многих сторонников. Так или иначе, но Лукашенко уже через пару дней после убийства обнародовал указ «О неотложных мерах по борьбе с терроризмом и другими особо опасными преступлениями».

Ничего чрезмерного в новом указе не содержалось. Напротив: основные его положения – не так чтобы совсем уж забытые старые. Например, к терроризму отнесена «угроза насилия в отношении народного дружинника в связи с выполнением им общественного долга». Было. Крикнул в сердцах милиционеру или дружиннику: «Убью, гад!» – терроризм. И срок. Немалый, между прочим. А ежели кто на митинге или еще где заговорит о неминуемой в будущем ответственности Лукашенко за содеянное, – тоже терроризм. Потому как, согласно указу, это есть не что иное, как угроза насилия в адрес должностного лица.

Или вот «заведомо ложное сообщение о готовящемся взрыве или пожаре». Решили детишки школу прогулять, а чтобы от родителей не попало, позвонили в милицию: мол, бомба. Хулиганство, конечно. Нужно карать. Рублем. Или – что там в Беларуси? – зайчиком. А пойдут детишки по лукашенковскому указу как «террористы». Как при Сталине.