По сей день в приморских деревушках матери на сон грядущий поют детям колыбельную, написаную рыбаком-поэтом в честь девушки, живущей в чреве Кум По и однажды явившейся ему во сне. Легенда повествует, что рыбак окончил эту песню в девятнадцатый день луны, и вечером того же дня последний раз вышел в море, чтобы воссоединиться с возлюбленной.
Ю Пэн принёс с Запада свиток с именами ста двадцати бессмертных. Одноногий Гао спросил его: 'Есть ли в вашем списке имена облаков, гор и рек?' Ю Пэн ответил: 'Нет, тут всего лишь одно имя и сто двадцать способов его начертания'.
У Лян сказал Господину Порожнее Облако: 'В молодости я был уверен в том, что Луна висит над самой землёй: стоит отыскать крепкую лестницу, и я сумею снять Луну с насеста, завернуть в платок и принести домой в подарок моей старой больной матушке.'
'Что же изменилось с тех пор?' - спросил Господин Порожнее Облако.
'Матушка покинула этот мир, и мне больше нет никакого дела до Луны.'
'Какая печальная история! - воскликнул Господин Порожнее Облако, - Жаль, что мы не встретились раньше. Каждое утро я снимаю Луну с насеста, заворачиваю в платок и кладу под подушку. Знать бы, что вы нуждаетесь в этом куске светящейся глины, и я, конечно, отдал бы её вам.'
'Если бы это случилось, я не знал бы как благодарить вас!' - растроганно прошептал У Лян.
'Когда мне исполнилось двенадцать лет, - сказал Господин Порожнее Облако, - я мечтал о том, чтобы хоть раз в жизни омыть ноги в Красном Море. Но - прошло время, и я позабыл об этом. Семнадцати лет от роду я страстно хотел жениться на девушке по имени Розовые Щёчки, наблюдая за ней издалека, но, стоило познакомиться поближе и услышать её голос, я передумал и немедленно расторг помолвку. В тридцать два я был удостоен чести изучать внутреннюю алхимию у наставника школы Колеблющихся Зеркал, и прилагал все усилия, чтобы преуспеть в выплавлении металлов и составлении снадобий. Но теперь понимаю, что единственная алхимическая печь, в которой нуждался все эти годы - моё собственное тело, а истиные ртуть и серебро находятся внутри меня самого. Месяц назад мне минуло сто двадцать лет, единственное чего мне до сих пор хочется, ещё сильнее, чем прежде - найти маленький стеклянный шарик, который я обронил как-то, будучи пятилетним мальчишкой.'
Дева Нефритового Предела спросила Янь Хэ: 'Всем известно, что вы умеете летать подобно аисту или утке, по утрам взмываете в небо, и способны провести целый день, ни разу не коснувшись земли. Как вам удалось этому научиться, уважаемый?' 'Что вы, госпожа! Откуда у меня такие умения? - удивился Янь Хэ, - сызмальства я изучал искусство прыжков, и преуспел в этом, но для того, чтобы летать подобно птице, моей сноровки недостаточно.' 'Но ведь я и сама видела как вы поднимались в воздух и парили в облаках, словно позабыв о том, что вам, как и прочим людям, назначено от рождения ходить по земле!' 'Иногда мне в самом деле удаётся прыгнуть высоко, и людям может показаться, что я летаю. Им невдомёк, что хороший прыжок изначально не имеет направления и потому может длиться сколько угодно: главное - правильно оттолкнуться, а после - держаться подальше от земли.'
Однажды духи воздуха Нара и Тарбу решили расколоть небесную скорлупу, чтобы взглянуть на то, что находится за её пределами. Оказавшись снаружи, они оторопели:
Ни верха, ни низа!
Ни правого, ни левого!
Ни суши, ни моря!
Ни земли, ни неба!
'Что же это за место? - в изумлении воскликнул Тарбу - Глазу не на чём остановится, ухо не слышит, нос не распознаёт запахи! Я словно младенец, едва покинувший материнскую утробу: чувства раздирают меня, но я не способен в них разобраться, не отличаю одно от другого, не понимаю, ни в чём не уверен, не вижу!'
Нара ответил: 'Знаете ли вы как выглядит желудок кита изнутри? Как устроено жерло вулкана? Как дышит рыба, вмерзающая в лёд? Мы попали туда, где мир ещё не создан и каждая вещь пребывает в состоянии крайнего возбуждения, ожидая собственного воплощения.'
Услышав издали как Чжоу-гун играет на флейте, Полководец Сы сказал: 'Этот флейтист мог бы возглавить армию и управился бы с командованием ничуть не хуже меня'. Сунь Лин возразил: 'Музыка не похожа на командование войсками. Когда со всех сторон раздаются воинственные крики, храбрейшие воины падают замертво. Когда стрелы так и норовят впиться в тело, не знаешь - проживёшь ли ещё мгновение или вот-вот присоединишься к тем, кто неподвижно лежит на поле брани. Нет, я не думаю, что в бою этот флейтист сумел бы сравниться с таким человеком как вы.' 'Нужно его испытать' - ответил на это Полководец Сы, и послал двух воинов, приказав им привести с собой Чжоу-гуна.
Прошло время. Когда стало ясно, что посланцев что-то задержало, Полководец Сы отправил ещё четверых. Но и те не вернулись.
Тогда, заинтригованный, он пошёл к музыканту сам.
Вежливо поклонившись флейтисту, Полководец Сы спросил не появлялись ли поблизости императорские солдаты? Тот ответил, что солдат не видел, но какие-то несчастные всё же побывали здесь, и он их всех отправил - каждого по своей надобности. 'Сперва пришли двое: сын кузнеца из провинции Цинь, у которого умерла мать, а он, бедолага, даже не знал об этом и ещё один влюблённый юноша, которого я отпустил к его возлюбленной. Затем пришли четверо, эти были в худшем состоянии, чем первые два. Я их всех отпустил.'
Полководец Сы сказал: 'Всё это время я слышал звук флейты, он не прекращался ни на минуту. Как же вам удалось говорить с ними и одновременно играть на флейте?' Чжоу-гун ответил: 'Я не говорил с ними. Я только играл.'
Ли Ю спросил у Ван Гуна: 'Знаете ли вы, что у Солнца есть братья и сёстры, а у Луны - мать и
