Однажды Насреддину приснилось, что он едет в поезде и сочиняет эпическое произведение в стихах о своём путешествии. Поэма была настолько прекрасна, что проснувшись, Насреддин бросился к столу, чтобы поскорее записать её, но как только взял в руки перо, выяснилось, что в памяти не осталось ничего, кроме четверостишия, где жизнь сравнивалась с василиском, чей взгляд можно испытать на себе лишь однажды. Поразмыслив здраво, Насреддин решил, что ни ему самому, ни потомкам эта печальная истина совершенно ни к чему, и записывать не стал, но отправился спать снова - в надежде, что на этот раз снов не будет.
ПРЕЛЮДИИ И ФАНТАЗИИ
Jesus' blood never failed me yet
Jesus' blood never failed me yet
Never failed me yet
Jesus' blood never failed me yet
There's one thing I know
For he loves me so…
Наверное я мог бы стать похожим на вас.
В конечном счёте все вы однажды становитесь похожими на меня. Я видел лорда Брюса незадолго до смерти: он был похож на меня. Вы бы удивились.
Все приходят ко мне, я ни к кому не хожу. Даже в гости не хожу. Даже когда меня приглашают. Хендерсон звал меня в гости, я не пошёл.
Это было очень давно. Может быть десять лет назад. Или двадцать.
Хендерсон умер.
Он умер какое-то время спустя после того, как звал меня в гости (а я не пошёл). Всё это было очень- очень давно.
У меня нет времени.
Я не знаю который теперь час. Я не знаю который теперь год.
Наверное, мне пятьдесят лет. Или сто.
Я помню как строили лондонское метро.
Хендерсон жил в своём доме, и каждый день ходил на работу. У него были жена и дети. Иногда он приходил ко мне поболтать. Тогда я жил на лавочке - третьей от эскалатора.
Хотя… Кажется, тогда ещё не было эскалатора. Или был…
Ладно.
Теперь я сплю на пятой от эскалатора лавочке. От левого эскалатора - пятой. От правого - третьей. Справа от меня спит Кровавая Мэри. Иногда она ходит ко мне в гости. Я к ней не хожу никогда. Мэри говорит, что у неё был муж. Я в это не верю. Вы бы тоже не поверили.
Хэндерсон был славный малый. Глуповат немного. Это было очень давно.
Он спросил как меня зовут. Я как-то назвался. Он спросил почему я здесь сплю. Я уже говорил, что он был глуповат? Ладно.
Я сказал: ну блин, я же должен где-то спать! Что за вопрос: почему? - Нет, но почему здесь, в метро?
Такой он был мужик, Хэндерсон. Задавал вопросы.
Почему ты пьёшь?
Хэндерсон, тупица! Если я протрезвею, мне не захочется жить на лавочке в метро. Мне будет противно здесь спать. И что тогда? Я найду работу - такую как у тебя, жену - такую как у тебя, нарожаю детишек и стану таким как ты. Тупицей.
И меня убьёт током - совсем как тебя. Ты этого хочешь?
Порой он был совершенно невыносимым человеком.
Вы не поверите, однажды он принёс мне сто фунтов. Просто сунул в кулак - сто фунтов одной бумажкой. На, говорит, купи себе что хочешь, но только не выпивку. Я прослежу. Буду ходить за тобой и смотреть что ты покупаешь.
Ну не дурак?
Тут живёт один русский. Пьотр. Молодой совсем, тоже дурак. Этот думает, что он здесь случайно. Временно. Он не знает, что времени нет.
Как можно говорить с таким человеком?
О чём можно говорить с человеком, который не знает, что времени нет?
Мы с Хэндерсоном пели вместе. За это я его уважаю. У тебя есть работа, жена, дети, ты не знаешь, что времени нет, и всё же поёшь в метро, за компанию со старым алкоголиком, который даже имени своего не помнит.
Это заслуживает уважения.
