кинулся!
— Н-да, — скептически протянул Пьетро. — Но вот посмотрите. Если я правильно понимаю вашу запись, речь идет о заказе на линзы. На увеличительное стекло.
— Линзы… А, ну да, возможно.
— Возможно! Увеличительные стекла! На сумму в двенадцать тысяч дукатов! — аж задохнулся Пьетро.
Мужчины переглянулись.
— Да с таким количеством стекла нет смысла кидаться в лагуну, мессир! Оно покроет ее всю целиком! — продолжил Пьетро. — И не пытайтесь мне сказать, что ничего не помните…
Интересно, Спадетти просто разозлился, что к нему пристают с вопросами, или действительно чем-то смущен?
— Да за каким чертом могли понадобиться сотни, если не тысячи увеличительных стекол? — вопросил Пьетро.
Спадетти натянуто улыбнулся и стащил с головы шапочку.
— Это и впрямь был исключительный заказ… Мне иногда доводится напрямую сотрудничать с эмиссарами королевских дворов или разных правительств. И вот теперь, когда вы об этом заговорили, я не удивлюсь, если…
— А этот Минос… Он может быть представителем королевского двора или иностранного правительства, как вы говорите?
— Вполне возможно, мессир. Да, теперь припоминаю… Я разговаривал с посыльным. Когда поступает такой заказ, не до капризов. Как только в моем или гильдейском кошеле начинают звенеть дукаты… — Он посмотрел на Пьетро, вновь обретя уверенность. — Понятия не имею, какой коронованной особе возжелалось засыпать дворец линзами, мессир, но это не мое дело. Мне наплевать. А мои ученики делают ту работу, которую им поручают.
Пьетро озадаченно уставился на стеклодува:
— А можно узнать точное имя и происхождение заказчика?
— Наверное, ордер где-то и есть… — Стеклодув осекся. — Вы хотите, чтобы я его нашел…
Пьетро кивнул:
— И побыстрей, мессир Спадетти. И вообще вам было бы неплохо проявить больше энтузиазма в сотрудничестве.
Спадетти вздохнул. Но он слишком хорошо знал, чья тень маячит за спиной Виравольты — Совета десяти. Хлопнув ладонями по коленям, он наконец поднялся:
— Ладно, ладно, иду…
И неторопливо потопал в свой кабинет в главном зале. К счастью, поиски не заняли много времени. Спадетти казался все более взволнованным. На заказе, представленном им Пьетро, стояла какая-то неразборчивая подпись. Ни печати, ни штемпеля… Пьетро выругался.
— Вы надо мной издеваетесь, мессир Спадетти?! У меня складывается впечатление, что у вас весьма своеобразная манера заполнять бланки заказов…
Продолжить он не успел. В кабинет внезапно ворвался один из рабочих:
— Мессир, это вы — посланец Совета десяти?
Пьетро воззрился на него. Рабочий, юнец от силы лет двадцати, имел совершенно обезумевший вид. Он тяжело дышал, упершись руками в колени.
— Да, это я. В чем дело?
— У меня для вас послание от вашего слуги и члена Уголовного суда…
— Ну-ка, соберитесь, молодой человек. Что стряслось?
Парнишка выпрямился.
— Случилось нечто ужасное…
Пока Пьетро торчал в мастерских Спадетти, над Венецией сгустились черные тучи и разразилась сильнейшая гроза. Воды лагуны вскипели. Еще чуть-чуть, и Пьетро не удалось бы добраться до места. Когда он наконец оказался на паперти перед церковью Сан-Джорджо Маджоре, там уже собралась добрая сотня людей, застывших под проливным дождем. Они обменивались испуганными взглядами, кто-то закрыв ладонью рот, кто-то прижав руки к груди или указывая вверх. Отовсюду неслись вопли ужаса. Виравольта протолкался сквозь толпу. Порывы ветра заглушали его голос. Работая локтями, он добрался до Ландретто и Антонио Броцци.
— Что происходит?
Вместо ответа врач Уголовного суда посмотрел вверх, предлагая Пьетро сделать то же самое. И правда, все присутствующие стояли, задрав головы к карнизу над входом в церковь. Сперва промокший до нитки Пьетро ничего толком не видел сквозь струи дождя. А потом вдруг оглушительно громыхнуло и небо прорезали зигзаги молний. Пьетро обалдело повернулся к Ландретто, шокированный, как и все, увиденной мерзостью.
В свете молний он разглядел человеческий силуэт, вертевшийся на шквальном ветру, как флюгер. Тело на веревке. Оно свисало, будто странное продолжение венчавшей карниз белой статуи. Доносившийся сверху оглушающий гул колоколов бил по ушам. Труп с безвольно болтающимися руками и ногами вращался на веревке. Должно быть, в него раз десять ударила молния, поскольку он казался обугленным. Мешок еще дымящейся плоти дергался под ударами гнева Господня, раздавленный рычащими тучами, отданный на волю бури! Эти жалкие останки казались адским видением.
На карниз поднялись двое мужчин, чтобы попытаться снять с виселицы этот жуткий человеческий флюгер. Они забрались по внутренним стенам церкви при помощи веревок и теперь продвигались по опасно скользкому камню. Мужчины старались закрепиться покрепче, протягивая руки к трупу, а тем временем шум внизу продолжал нарастать.
— Это Каффелли, — сообщил Ландретто. — Исповедник Марчелло… Его подняли туда… На верхушку собственной церкви!
Священника наконец сняли и при помощи длинных веревок спустили на паперть. Служителям Уголовного суда потребовалось немало усилий, чтобы оттеснить толпу и позволить Броцци, Виравольте и Ландретто протиснуться внутрь Сан-Джорджо. Для них распахнули настежь обе створки огромных дверей. В церкви царил полумрак. Три человека зажигали свечи. Зажгли их и на алтаре, на который водрузили труп Каффелли. Затем Виравольта приказал освободить от посторонних святое место, а Броцци тем временем засучил рукава. Его неизменная сумка, мокрая насквозь, стояла рядом. Пьетро глазам своим не верил. Кошмар продолжался. Глядя на Броцци у алтаря, склонившегося в позе официанта над трупом, Виравольта не знал, что и думать. Видневшаяся за спиной врача Уголовного суда фреска, изображающая снятие с креста, лишь добавила Пьетро оторопи. Он потрогал губу, затем нахмурился и выругался.
Снятие с креста…
С полей шляпы еще стекала вода. Сняв головной убор, Виравольта поднялся по ступенькам к алтарю.
— Я прямо сейчас посмотрю, можно ли что-то выяснить, — сказал Броцци. — В жертву ударила молния. — Врач потрогал пинцетом конечности трупа; кусок плоти отвалился сам собой. — Две трети поверхности тела обуглились, волосы сгорели полностью. Волосяной покров конечностей… Скажите-ка, Виравольта, вашему слуге нечем заняться? У меня в сумке несколько листов веленевой бумаги и немного чернил. Он мог бы записывать мои комментарии. Тогда мне не придется отвлекаться на это и поможет при написании итогового отчета. Он ведь умеет писать?
Ландретто вопросительно поглядел на хозяина. Пьетро молча дернул подбородком. Ландретто подошел к алтарю, пошарил в сумке врача и выудил необходимые предметы. И вскоре уже сосредоточенно и прилежно записывал то, что говорил врач. Пьетро же слушал вполуха, зачарованно глядя на фреску «Снятие с креста». На ней были изображены Богородица, Мария Магдалина и Иосиф Аримафейский, собирающий кровь Христову. На заднем плане римские легионеры. В небесах звезды гнева Господнего. Похоронный плач Голгофы. Под фреской находилась дарохранительница. Пьетро подошел поближе. Совершенно определенно… убийца любит обыгрывать библейские метафоры. Связь между Марчелло, тоже
