согласно Аристотелю. Небеса осуждают три основных греха: невоздержанность, насилие и обман, в разной степени оскорбительные для человеческого достоинства.
Пьетро поудобнее устроился в кресле, погладил пальцами бархатный подлокотник. Данте, помимо «Этики» Аристотеля, использовал для классификации неискупимых преступлений трактаты по римскому праву. По правде говоря, он черпал вдохновение из многих источников. И некоторые имели восточное происхождение. Его представление о ледяном аде, как подчеркивал в предисловии флорентиец, взято из книги «Лестница Мухаммеда», где повествовалось о восхождении Мухаммеда в сопровождении архангела Джебраила на небо и посещении трех потусторонних царств. А вот уже перед читателем предстает когорта клеветников, доносчиков, сластолюбцев, фальсификаторов, в изобилии населяющих проклятые круги, берега Ахерона, в недрах геенны. Здесь собраны все смертные грехи, классифицированные со знанием дела и весьма ярко описанные благодаря таланту автора.
Лимб — некрещеные младенцы и добродетельные нехристиане, единственное наказание для которых — безбольная скорбь от невозможности лицезреть Бога.
Сластолюбцы и блудодеи, носимые адским ураганом.
Чревоугодники, гниющие в грязи под черным ледяным дождем.
Скупцы и расточители, таскающие каменья и ведущие вечный спор.
Гневные и ленивые, ведущие вечную драку, погруженные по горло в Стигийское болото.
Еретики и лжеучителя, лежащие призраками в раскаленных могилах.
Насильники над ближним и над его достоянием
(тираны и разбойники), погруженные в реку кипящей крови.
Насильники над собой: самоубийцы, превращенные в плачущие и жалующиеся деревья, терзаемые гарпиями; насильники над своим достоянием (игроки и моты), разрываемые на части гончими псами. Насильники над божеством (еретики), изнывающие в знойной пустыне у горящего потока.
Насильники против естества (содомиты), бегущие под огненным ливнем. Насильники против искусства (лихоимцы), сидящие под огненным ливнем с висящими на шее гербами.
Обманщики: сводники и обольстители, бредущие двумя потоками и бичуемые бесами.
Льстецы, влипшие в кал зловонный.
Виновные в симонии[20], святокупцы, маги, гадатели, прорицатели, мздоимцы, лицемеры, воры, превращенные в змей. Лукавые советчики, охваченные пламенем. Зачинщики раздора, алхимики, пораженные лишаем и проказой. Лжесвидетели и фальшивомонетчики, горящие в огне.
Предавшие родных, родину, единомышленников, друзей и сотрапезников, благодетелей, предатели величества Божиего и человеческого. Все вмерзли в лед, А наиболее виновных пожирает Люцифер.
Пьетро потер голову. Он думал о Марчелло. Актере, распятом между красными занавесями театра Сан-Лука. Об исповеднике из Сан-Джорджо, подвешенном к капители на фасаде церкви в разгар грозы. Виравольта тяжело вздохнул. Интуиция его не подвела. Сейчас он прикоснулся к чему-то запретному. Но Пьетро чувствовал, что им манипулируют, и ио мере того, как осознавал это, в нем все сильнее росла подспудная и мрачная тревога. Дьявол привел его сюда, как твердая рука простую марионетку. Черная Орхидея дергался на веревочках кукловода, и его независимый характер не желал с этим мириться. Не стоит тешить себя иллюзиями: основной принцип построения сей загадки базируется на «Аде», но в этом открытии нет его заслуги. Это плод чужой сильной воли, приглашавшей Пьетро сыграть в игру, решить ребус с тухлым запашком. И вот это Виравольте ничего хорошего уже не сулило. Его глаза с напряженным вниманием изучали строки рукописи. Марчелло распяли…
В круге первом, в лимбе, Данте описывает схождение Христа в ад.
Пьетро снова испытал шок, получив окончательное подтверждение тому, что его подозрения были более чем обоснованными.
Значит, больше уже никаких сомнений. Именно эти стихи были вырезаны на теле Марчелло! Броцци подумал, будто это какие-то библейские строфы, но точного источника указать не смог. Сенатор Джованни Кампьони, в свою очередь, тоже был уверен, что где-то их читал, но вот где?.. Ответ лежал у Пьетро перед глазами. В «Аду» Данте. Эти слова были вовсе не из Библии, а из литературного памятника периода гуманизма, откуда и черпал вдохновение их враг. И как это он, Пьетро, до сих пор не додумался?
В круге первом Данте встречает Гомера, Горация, Овидия и античных поэтов. А также императоров и философов: Сократа и Платона, Демокрита и Анаксагора, Фалеса, Сенеку, Евклида и Птолемея. Великих деятелей искусства и науки, единственный грех которых в том, что они не крещены. Христос снизошел к ним, ненадолго, в промежутке ме> ду своей смертью и воскрешением, задержался среди грешников. Его называли Властитель, поскольку в аду имя Его неназываемо. Осененный хоруговью победы, Он пришел возвысить Авеля, Моисея, Авраама и Давида и увести Израиль с собой на небеса.
«Христос в аду».
Пьетро откинулся в кресле, задумчиво поглаживая губу.
Теперь смысл инсценировки в Сан-Лука был ему ясен. Потому что именно картинку приготовил
