как ты, — на улицах. Они очень подлые…
Рори важно кивнул.
— Завтра же и начнем. С тобой и с другими мальчиками тоже, если они захотят… Да и Карэны пусть приходят. Я научу их драться честно.
Анна улыбнулась. Как хорошо, что Стефен не собирается делать из парнишки неженки!
Рори вытащил из чемодана чистую рубашку.
— Побегу сказать Эди и Майку, что у нас будут настоящие тренировки по боксу!
— А-а, так вы опять друзья — ты и эти Карэны, — заметила Анна.
Рори нетерпеливо натянул рубашку.
— Они не такие уж плохие. Анна посмотрела на Стефена.
— «Нужно простить мужика, который допустил оплошность», — повторила она его слова, сказанные им в первый день их встречи.
Она увидела, что напоминать не нужно. Он понимающе улыбнулся ей одной.
— Не вреди женщине, которая сама оплошала. Рори метнулся к двери.
— Не забудь про обед, — напомнила Анна. —
В каюте было тихо. Анна стирала в тазу порванную рубаху, пытаясь сосредоточиться на работе, а не на Стефене, который — она знала — за ней наблюдает. Анна чувствовала всем телом нарастающее напряжение в комнате, которое было и приятным и беспокоящим одновременно.
Наконец Стефен спросил:
— Когда ты успела так хорошо изучить мальчишек?
Анна пожала плечами:
— У меня были братья.
— А сколько?
— Трое, — ответила Анна. — Сину как раз было десять, а малышам… — она замолчала. — Малышам было как раз два года.
Он помолчал.
— Они в голодуху умерли?
Анна кивнула. Она продолжала тереть рубашку, хотя пятен уже не было, но она не хотела останавливаться, не хотела смотреть на Стефена глазами, полными слез.
— Не вспоминай — это уже все в прошлом, — заметил Стефен. — Впереди у тебя новая жизнь.
Анна, не поворачивая головы, вытерла глаза тыльной стороной руки.
— А что с твоими родителями?
— Когда малыши умерли, мама сошла с ума, — ответила тихо Анна, не доверяя своему голосу. — Успокой, Боже, ее душу!
— А твой отец?
Анна выжала рубашку и положила ее на край таза.
— Хочу попросить вас не лезть, куда вас не просят… — Слезы застилали глаза.
Стефен подошел к ней и забрал таз.
— Тяжелое время ты пережила, дорогая, — сказал он, положив руки ей на плечи.
Она попыталась их убрать.
— Так ведь их пережил каждый. Он держал ее крепко.
— Извини, что тебя расстроил.
— Многим пришлось еще хуже, чем мне, — сказала Анна и перестала вырываться. Она так нуждалась в утешении, а к Стефену — такому большому и крепкому — приятно было прильнуть.
— Анна, — позвал он. — Взгляни на меня, ну!
Она прижалась лбом к его плечу, не желая поднять лицо. Она знала его намерения. Если она взглянет на него, его губы тут же окажутся на ее губах, а у нее не было сил с ним бороться.
Руки Стефена передвинулись на ее спину, прижали ее грудь к своей. Анна закрыла глаза и прислонилась к нему всем телом. Как хорошо, когда тебя поддерживают такие сильные руки. Она обхватила Стефена за пояс. Голова уютно устроилась между его плечом и шеей.
Он вдохнул ее аромат.
— Сладкая Нэн! До чего же приятно тебя обнимать!
— Не забывайтесь, — предупредила она и услышала его смех.
— Да разве ты это позволишь?
Она невольно рассмеялась вместе с ним. Стефен еще теснее прижал ее к себе. Она напряглась.
— Тебе не нравится обниматься? — спросил он. — А Рори ты так крепко обнимала…
— Вы для этого уж слишком большой!
— Ах, дорогая. Как жаль мужчину, который чересчур велик, чтобы его обнимала любимая женщина.
— Я не собираюсь быть вашей любимой женщиной, Стефен Флин! — возразила Анна, отпрянув и стараясь не глядеть на него.
Она повесила рубашку Рори на угол умывальника, невольно думая об успокаивающей силе рук Стефена.
Остаток дня Анна посвятила кружеву миссис Смит-Хэмптон. На следующее утро она уже представила починенное полотнище юбки.
— Так быстро! — воскликнула миссис Смит-Хэмптон, осматривая кружева. — И как красиво! Миссис Флин, объявляю во всеуслышанье — вы чудесница!
Другие дамы наблюдали за ними с другого конца комнаты. Анна надеялась, что и на них произвела впечатление быстрая и безукоризненная работа. Возможно, они захотят иметь с ней дело в Нью-Йорке.
— Я договорилась с мужем об оплате, — продолжала миссис Смит-Хэмптон. — Мне кажется, вы сказали, что четыре доллара будет для этой работы достаточно?
— Да, — ответила Анна, скрывая радостное возбуждение.
— После обеда я пришлю в вашу каюту девушку с конвертом.
Все утро Анна трудилась над сумочкой для оперы. В то время как дамы пели, декламировали и репетировали отрывки пьес на пианино, Анна пришила узоры кроше к батистовой основе, чтобы быть уверенной, что сумочка не потеряет форму, когда она сделает подкладку. Иногда она смотрела по сторонам, следя за суетой дам, но в основном была сосредоточена на своей работе, на четырех долларах, обещанных миссис Смит-Хэмптон, и на ста сорока долларах, которые она должна Стефену. Если считать по четыре доллара за каждую работу, Анна должна тридцать пять раз починить кружева, чтобы вернуть Стефену плату за проезд. Она может заинтересовать дам еще и изготовлением кружевных воротничков и украшений для капоров. Ах, черт возьми! От этих подсчетов даже голова пошла кругом. И зачем подсчитывать деньги и долги, когда она еще не продала и дюйма кружева?
Анна оставалась в дамском салоне до самого обеда. Во время еды она даже не упомянула Стефену о четырех долларах. Она мало с ним разговаривала, чувствуя скованность. В конце концов Анна решила не будить воспоминаний и похоронить их в памяти навсегда. Для нее же будет лучше, если она будет держаться от него подальше.
После обеда она в нетерпении ожидала плату от миссис Смит-Хэмптон. В три часа в каюту явилась девушка — с конвертом.
Анна осмотрела внимательно конверт. В верхнем углу конверта было написано летящим почерком ее имя: «Миссис Флин». Анна открыла конверт. Внутри лежал чек и еще записка от миссис Смит-Хэмптон. В ней было написано: «Благодарю вас. Я очень довольна».
Анна подержала чек на ладони, наслаждаясь этим ощущением. Потом снова убрала его в конверт и положила на койку Стефена.
Он пришел часом позже — влажный от пота после тренировки с мужчинами из четвертого класса. Набросив куртку, он схватил полотенце и мыло, намереваясь идти мыться. Но тут же заметил конверт.
— Что это? — спросил он удивленно. — «Миссис Флин…» — прочитал он. — Это тебе, Анна.
Анна склонилась над работой:
— Нет, это вам.
