— Иди, Блоджет, к черту, — пробормотал он бесцветным от ненависти голосом.
Анна ничего не говорила, пока они взбирались по трапу. Наконец они ступили на палубу в прохладный ветерок и лунное сияние. Стефен пошел к ограждениям, Анна, дрожа под негреющей шалью, — за ним следом. Она прислонилась к ограждению рядом с ним и пристально вгляделась в море, плещущее серебром; корабль то нырял, то поднимался.
— Вы ведь за меня заплатили больше, чем стоит проезд, ведь так? — спросила она.
Лицо Смит-Хэмптона окаменело, а рот сердито сжался.
— Мне следовало бы прибить этого ублюдка! Уложить его прямо в салоне, чтобы и другим была наука.
— А мне из-за вас угодить в трюм? Не глупите. Ничего нового нет в том, что мужчины так обо мне говорят. Они всегда так говорили…
— Ты все-таки заслуживаешь какого-то уважения, — с горечью произнес Стефен.
Анна не чувствовала ни гнева, ни протеста, только одно смирение. И… уверенность, что никогда она не сможет расплатиться со Стефеном за все, что он сделал для нее.
— Вы так же галантны, как и ваш сын, — сказала она. — Сколько же вы заплатили, чтобы избавить меня от капитанской койки?
— Я отдал бы ему и последний доллар, а потом дрался бы с ним не на жизнь, а на смерть.
Он посмотрел на нее, его напряжение выдавали глаза. Анна увидела в них нежность и еще какое-то более глубокое чувство, о котором старалась не думать.
— На мой вопрос вы не ответили, — заметила она. Помолчав немного, Стефен сказал:
— Кто может сказать, чего ты стоишь, Нэн? Анна потерла дрожащие плечи.
— Не говорите загадками.
Стефен снял пиджак и накинул его на шаль. Белизна рубашки сияла, как луна.
— Тяжко приходится одинокой женщине, так ведь? Всегда на милость мужчин…
— Милость?! — воскликнула возмущенно Анна. — Милосердие есть редко у кого. Очень редко…
— Я научу тебя, как защититься!
— Защититься?! А-а… понимаю. Вы сошли с ума!
— Но ты дралась со Спинером, ведь так? Ты с ним ведь дралась, пока за нож не схватилась?
— Все, что я делала — вырывалась.
— Сейчас я тебя научу другому способу. — Он слегка встряхнул ее. — Слушаешь?
Он так серьезно смотрел, что Анна не могла удержаться от улыбки.
— Я вас слушаю.
— Сильно бей его между ног.
Анна задохнулась:
— Стефен!
— Сильно и быстро, коленом или ступней, прежде чем он сообразит, что ты собираешься сделать.
— А потом он меня убьет.
— Нет, дорогая, он будет валяться на земле и визжать.
— Не может быть!
— Будет, если ты ударишь достаточно сильно. Поверь, Нэн.
Анна вздрогнула под пиджаком.
— А другое место?
— Глаза. Надави на них как следует. Большим пальцем или кончиками остальных пальцев.
Анна рассмеялась. Мысль о том, что она будет делать что-то подобное, была абсурдной.
— Я говорю серьезно, Анна.
— Ладно, хорошо. Ваш урок я запомню. Стефен убрал с ее плеч руки и слегка дотронулся до щек. Анна смотрела ему в глаза — серьезные и пытливые, и по ее жилам кровь побежала быстрей. «Опять он за свое берется, — подумала она». Но когда он приподнял ее подбородок, Анна знала, что не сделает ничего, чтобы его остановить.
— Наконец-то, — сказал он, запуская пальцы в ее волосы. — Посмотри на меня еще раз так же, и я окажусь прямо в раю.
Он склонился к ней и коснулся губами ее губ. Стефен нежно целовал ее, пока ее губы не уступили, пока ей не стало жарко, пока она не стала дрожать, но не от холода.
— Да ты просто порочный, — прошептала она.
— А я не возражаю.
— Я говорила тебе, больше меня не целуй.
— А я никогда не соглашался.
Он обнимал ее, целуя с терпеливым пылом. Анна быстро припомнила все, чему научили ее мужчины; предостережения об опасности засверкали в мозгу, как молнии. Но вся ее осторожность, все горькие воспоминания растаяли в его горячих поцелуях. От наслаждения тело ослабело, голова затуманилась от желания. Она обхватила его руками и подставила губы — пусть делает что хочет.
Стефен внимательно посмотрел в ее глаза и улыбнулся.
— Анна, — произнес он голосом и решительным, и нежным одновременно. — Любимая моя Нэн!
Он крепко прижал ее и поцеловал с такой страстью, что она уже не могла различить намерение и влечение, опасность и небесную кару. Она вспомнила о прошлом, которое никогда не сможет изменить, и волна желания заставила ее содрогнуться. Она прилипла к нему, беспомощная в борьбе с воспоминаниями и желанием, бессильная решить сердечную дилемму.
Он нюхал ее волосы и Нежно целовал в шею.
— Пойдем со мной, любимая. Позволь мне любить тебя как мужу.
Анна прильнула к нему, чувствуя головокружение, не представляя, как быть.
Дорога ее жизни, только что совершенно четкая, сейчас была усеяна безумиями и противоречиями. Двух недель не прошло, как она голодала в трюме, а сейчас одета в платье богатой женщины… Мистер Джералд Шоу, которому она годами делала книксен, сейчас склоняется к ее руке и называет «дорогая леди». Мужчина, который обнимал ее, верит, что ее муж он, тогда как настоящий муж живет своей, неведомой ей, жизнью.
И она, которая едва терпела прикосновения мужчин, сейчас страстно желала Стефена Флина всеми фибрами души и тела.
— Не знаю, — прошептала Анна. — Ах, Стефен, я не знаю больше ничего…
— Нет, ты знаешь.
Анна посмотрела на его четкие мужественные черты — лицо, такое ей дорогое. Он улыбался, выражение лица было добрым и понимающим, и она ответила так, как только и могла ответить:
— Стефен, я замужем за другим…
ГЛАВА XII
А заговорив, остановиться не могла:
— Шесть лет назад, как раз в июне, я вышла замуж в Дублине, обвенчалась в церкви святой Бригиды… Не сказала тебе потому, что думала — ты отправишь меня назад в трюм. Я не смогла бы перенести еще одну схватку с матросами…
Стефен отступил назад, молча уставясь на Анну в ошеломлении.
Девушка едва ли отдавала себе отчет, что он чувствует, настолько она была занята своим, выпаливая эту ужасную тайну:
— И потом я тебе не могла рассказать… Думала, в Нью-Йорке мы пойдем разными дорогами… Думала, что не имеет значения, знаешь ты или нет…
Сердце Стефена бешено колотилось. Он слышал его удары в ушах и в голове, от бухающей крови голова сделалась пустая. Каким-то образом ему удалось выдавить:
— Так он в Америке, ваш… муж. Вы собираетесь встретиться с ним в Нью-Йорке?
— Ах, да нет, он не в Нью-Йорке. Он бросил меня пять лет назад, и с того дня ни слуху ни духу о нем.
Она запахнула пиджак на себе. Из-под него развевался кусок шали. Она выглядела потерянной и смущенной, но для Стефена имело значение только то, что Анна, его красавица Анна обманула его. Никогда
