Глаза Анны наполнились слезами.
— Я не могу здесь остаться. Я нашла комнату на Четвертой улице. Это респектабельный пансионат. Миссис Смит-Хэмптон его рекомендовала.
Все тело Стефена похолодело. Он мог только сидеть и смотреть. Потом пришла боль, разрывая его на куски.
— Я пыталась убежать от прошлого, Стефен. Мы оба… Но оно нас разыскало…
Он повернул голову к окну — сияло солнце, виднелись крыши домов. Но он ничего не видел, кроме Магири и Анны. Этот огромный, тупой, как бык, мужик с его прекрасной Нэн. Он оглядел кухню, где все было сделано ее руками, но на нее не мог взглянуть.
Его пристальный взгляд остановился на столе, на аккуратно накрахмаленной белой скатерти…
— Я попрошу Дэниса Лоулера отвезти твои вещи.
Анна снова заговорила. Стефен слышал ее, но смотреть на нее не мог. Он уговорил себя принять ее прошлое, пытаясь понять, через что она прошла. Но она… Она лежала с Магири! Безликий абстрактный муж оказался ни кем иным, как Били Магири. Его охватило отвращение.
— Я поговорю с Рори. Попытаюсь все объяснить… Четвертая улица всего за несколько кварталов отсюда, так что он может часто ко мне приходить. Ты не будешь возражать?
Он пожал плечами. Какое это имеет значение?
— Били найдет меня рано или поздно. Наверняка все разузнает о нас. Но тогда я буду сама по себе. И тебе не нужно будет отвечать ни за что.
Стефен сжал голову. Господи, она все что-то говорит… Почему она не заткнется?! Ее здесь не должно быть! Господи, как она мне надоела, сделай так, чтобы она ушла!
— Скажи что-нибудь, Стефен, — прошептала Анна чуть слышно.
Он встал и молча вышел из кухни. Стефен спустился в спарринговую комнату — полдюжины мужчин крутились вокруг ринга, разговаривая и покуривая. Они окликнули его, но он не услышал.
Бар был полон постоянными клиентами. Стефен подошел к стойке. Мужчины приветствовали его, поднимая кружки.
— Добрый день, Стефен!
— Этот Дэйви Райен ничего… Ты хорошо сделал, что взял его сюда…
Стефен заставил себя усмехнуться. Хлопнул говорившего по спине.
— Всем доброго здоровья! — крикнул он.
Как хорошо побыть иногда в мужской компании. Женщины хороши только для постели — поиграй с ней и забудь. Его ошибка была в том, что позволил бабе под шкуру залезть, внушив мысль, что он ее любит.
Он резко повернулся к стойке и крикнул:
— Бармен!
Подбежал Дэйви с белым полотенцем в руке.
— Шеф?
— Виски.
— Стефен, здесь сейчас, как в аду. Мне не до шуток.
— Виски, черт тебя побери совсем! И поскорее! Дэйви обеспокоенно вытаращил на него глаза:
— Вы разыгрываете меня. Вы же не пьете!
— Что должен сделать человек, чтобы его обслужили в собственном заведении?
В салуне повисла тишина. Дэйви со стуком поставил перед ним бутылку и стакан.
Стефен наполнил стакан доверху и опрокинул в себя. В желудке разлилось тепло. Снова налил и снова выпил.
— Скажи, чемп, что происходит?
Рядом с ним стоял Джил, положив руку ему на плечо.
— Заткнись, Джил, пей!
— Стефен…
— Слушать тебя не хочу. Пей, если хочешь, только со мной не разговаривай!
Стефен вглядывался в зеркало позади стойки, на лимоны и стеклянную посуду, на большие бутылки шампанского. Он думал, как это будет, если все это разбить сейчас?!
— Не нравится мне это, чемп.
Стефен допил виски в стакане и налил еще.
— Ради Бога, Джил, выпей! Подошел Эмет и. взял его за руку.
Стефен вырвался, уставясь на Эмета, пытаясь сфокусировать свое внимание на нем.
— Знаешь, в чем твоя трудность, юный Эмет? Ты не любишь своих соотечественников. Ты ожидаешь, что они такие же умные, как и ты, а они просто люди — со своими слабостями и недостатками, но и не без достоинств. Они все здесь сопляки, вроде нашего Дэйви. И ты их не освободишь, пока не полюбишь. Если ты не полюбишь нашего Дэйви, ты не сможешь их освободить. — Он остановился, забыв, что хотел сказать.
— Боже мой, — сказал Джил. — О чем это он толкует?
Эмет улыбнулся:
— Да, Стефен, я понял, что ты имеешь в виду. Еще одну порцию?
— Еще? — спросил Дэйви недоверчиво.
— Он сейчас отключится, и мы отведем его наверх.
Стефен отодвинул стакан и бутылку.
— Убери, я не хочу отключаться!
— Я приведу Анну! — воскликнул Дэйви.
Услышав ее имя, Стефен перегнулся через стойку и схватил Дэйви за рубашку, подняв его над полом.
— Если приведешь ее, я тебя убью!
Дэйви побледнел. Кто-то прошептал:
— Моуза… Приведите Моуза…
Стефен поднял руки.
— Нет, нет… И не думайте. — Слова застревали на языке. Он собрал лицо в улыбку и повернулся к Дэйви: — Извини, парень.
В салуне царило молчание. Несколько человек улыбались, другим было не по себе.
— Извините меня, парни… У меня есть неотложное дело… Личное.
Стефен пошел к выходу, стараясь идти прямо. Но это было труднее, чем он думал. Он толкнул дверь и тихо сказал:
— Очень обяжете, если не увяжетесь за мной… Повторяю — дело личное.
Он вышел на улицу. Спиртное притупило его чувства, хотя дикие мысли в голове были совершенно ясными. Он должен найти Магири и убить его. Если Магири умрет, он больше не будет мужем Анны. Безупречная логика. Так безупречна, что из Стефена брызнули слезы. Он вытер глаза и направился на Чэсем-стрит.
Он пересек Брум и отправился на Вязовую улицу. По дороге он еще выпил виски в каком-то салуне и неожиданно вспомнил рассказ Анны о том, что случилось с ней в задней комнате при магазине. Ему было ненавистно об этом думать, но он не мог выбросить это из головы. Он достал носовой платок и вытер слезы. А ведь она была совсем маленькая девочка… Господи помилуй! Полуголодная маленькая девочка…
Он навалился на стойку бара и попросил еще порцию виски. Когда Стефен уходил из салуна, владелец магазина, изнасиловавший Анну, в его уме перемешался с Били Магири. Ему казалось, что они оба насиловали Нэн и оба заслуживают смерти.
Когда он подошел к «Большому Шестому», едва держался на ногах. Он оглядел салун, пытаясь сфокусироваться на чем-то неподвижном.
Он слышал, как Дмими Хэгерти сказал:
— Матерь Божья! Да это же Флин…
И тогда он разглядел Магири, прислонившегося к стойке бара с пенящейся кружкой у локтя. Магири улыбался, разговаривая с парнями из своей шайки. Эта улыбка привела Стефена в ярость.
Он сжал пальцы в кулаки и ударил по стойке бара.
