ее болезни. А как они были рады и счастливы, когда Рут вышла замуж! Если они потеряют ее, то, возможно, не оправятся от горя…
Джулия старалась говорить спокойно и уверенно.
— Рут согласилась на кесарево сечение, мистер Блюм.
Доктор Бичем удивленно посмотрел на нее.
— Но, миссис Меткалф, смертность… — однако не договорил, встретившись со взглядом Джулии.
— Операция опасна для матери, — снова обратилась она к Блюмам. — Вы должны понимать. Но я думаю, в случае с Рут мы должны рискнуть. Ребенок нормальный. Рут здорова, не измучена схватками. И она хочет, чтобы ее прооперировали.
Блюм растерянно посматривал то на Джулию, то на Стэнли Бичема. Глаза старого человека блестели от слез.
— Вы считаете, что она может умереть? Нет, я не могу допустить ее смерти! — плечи старика затряслись от горя и безысходности.
— Я должна поговорить с дочерью, — сказала Рената. Она была заплакана, глаза покраснели от слез. Джулии хотелось утешить подругу. Но сейчас она не имела права расслабляться. Она врач, не имеет права терять самообладание и, вместе с родственниками пациента, лить слезы перед столь сложной операцией.
Врач должен быть уверенным, решительным. Его разум должен быть ясным и трезвым, действия — быстрыми и точными.
— Ступайте вдвоем, поговорите с ней, — согласилась Джулия. — Выслушайте внимательно и постарайтесь понять, почему Рут настаивает на операции-Блюмы вышли из комнаты. Бичем снял очки, нервным жестом протер их. Было совершенно ясно, что он не одобряет решения Джулии.
— Я считаю более гуманным умертвить плод и извлечь его из чрева матери по частям, чем испытывать судьбу и рисковать двумя жизнями! — заявил он.
Джулии пришлось выслушать целый ряд возражений доктора Бичема против кесарева сечения. Доктор предупреждал об опасности заражения, кровотечения, болевого шока и смерти…
Джулия терпеливо и спокойно опровергла доводы, ссылаясь на лекции и публикации известных медиков, вызвавшие в свое время бурные дискуссии в научных кругах. Она наизусть цитировала исследования доктора Харриса о том, что операции такого рода проходят с большим успехом, если проводить их до начала схваток. Роженица еще не измучена болью, у нее достаточно сил для того, чтобы выдержать хирургическое вмешательство. Упомянула о работе доктора Зангера, посвященной вопросу наложения внутриматочных швов как средства предотвращения послеоперационного кровотечения.
— Но внутриматочные швы могут вызвать проникновение инфекции, — заметил Стэнли Бичем.
— Оставлять открытой брюшную полость намного опаснее, — не согласилась с ним Джулия. — Доктор Зангер определил, что серебряные нити, которые используются для наложения таких швов, снижают возможность заражения и число смертных случаев. Разумеется, при проведении такой операции должны соблюдаться все асептические меры.
Доктор тяжело опустился на стул, давая понять, что покорился обстоятельствам.
— Как я понял, вам уже доводилось выполнять такие операции?
— Да. Я дважды ассистировала Эдварду, — ответила Джулия. — При первой операции и мать, и ребенок остались живы. При втором кесаревом сечении женщина была очень измучена длительными схватками и не смогла сопротивляться болевому шоку.
Доктор Бичем вытер со лба пот.
— Миссис Меткалф, постараюсь сделать все возможное, чтобы помочь вам.
— Хорошо, — ответила Джулия. — Давайте пойдем в операционную и приготовимся к операции как можно тщательней. Я подробно объясню, что и как мы будем делать!
Ли Чанг провел Гилберта в комнату с табличкой «Управляющий». Она была обставлена очень просто: открытое шведское бюро, письменный стол, стулья, громоздкие шкафы для бумаг и большой сейф с двойной дверью в дальнем конце комнаты. Гилберт надеялся, что Гарлан не хранит фотографий в сейфе. У Ли Чанга была связка ключей, но вряд ли он может знать цифровой код сейфа.
Гилберт подошел к столу, зажег лампу. Внимательно пересмотрел лежащую на столе корреспонденцию и большие бухгалтерские книги с золотым тиснением на обложках. Среди бумаг заметил списки результатов анализов руды. В них не было ничего интересного. Однако Гилберт не очень-то верил бумажкам. Необходимо зайти в лабораторию, расположенную в соседней комнате и посмотреть, нет ли там результатов проб с четвертого участка.
За окном что-то взорвалось. Гилберт подскочил от неожиданности и тихо выругался. Небо озарилось разноцветными огнями, начался праздничный фейерверк. Надо было поторапливаться. Он отыскал на связке ключ от шкафа с папками, перерыл все, но не нашел ни фотографий, ни негативов. Поставил лампу на стол и неожиданно споткнулся о деревянную шкатулку. Поднял ее, поставил на стол, откинул крышку. В шкатулке стояли пластинки негативов, их было двенадцать. Между пластинками всунуты два конверта. Он достал из конвертов фотографии, прибавил огня и принялся рассматривать. Сердце забилось учащенно. Боже, она просто восхитительна!
Юная, изящная, мягкий взгляд, грустная улыбка. Грустнее он не видел в жизни. Маленькая девичья грудь, ноги — длинные, словно у жеребенка, распущенные волосы… О, Джулия! Принцесса! Она разжигает его. Она разбила ему сердце! Хотелось схватить шкатулку, прибежать к Джулии, броситься к ее ногам, защитить… защищать и оберегать всю жизнь!
Он положил снимки в шкатулку, опустил крышку и закрыл шкатулку на ключ. В небе снова вспыхнул огненный дождь. Гилберт смотрел на яркие краски — красное, белое, голубое… Слышался далекий гул. И вдруг совершенно отчетливо рядом раздался щелчок! Он вздрогнул и повернулся на скрип открывающейся двери.
— Ли Чанг?
— Бут, ты мертвец. И твой китаец — тоже!
Гилберту, впрямь, показалось, что он умер. Тело отказывалось подчиняться, во рту пересохло. В дверном проеме появился Гарлан Хьюз. В руке он сжимал пистолет, дуло которого было направлено прямо в грудь Гилберта.
— Брось пистолет!
Сукин сын. Гилберт чувствовал себя пушечным мясом.
— Извини, Хьюз, но мне нечего бросать. Заместитель Макквига Кейн отказался вернуть оружие, сообщив, что выполняет приказ начальника. Во время празднования Дня Независимости оружие никому не нужно.
— Подними руки и подойди сюда. Гилберт поднял руки, спина вспотела, пот катился со лба.
— Хьюз, я считал, что ты на празднике, веселишься…
— Я знал, что ты пойдешь сюда, — Хьюз смотрел на Гилберта торжествующе. Неторопливо обыскал. — Кажется, сегодня я выигрываю у тебя, Бут, — он кивнул на шкатулку. — Вижу, ты нашел фотографии. Я специально оставил их на видном месте. Думаю, они тебе понравились?..
— Действительно, фотографии замечательные.
— Когда Макквиг появится здесь, он обнаружит мертвое тело, а вокруг — эти фотографии… Жаль, конечно, впутывать Джулию, но ничего не поделаешь, — он, ухмыляясь, смотрел на Гилберта нагло и презрительно. — Мне жаль убивать и тебя. Но что прикажешь еще делать человеку, который обнаружил у себя в кабинете мерзавца, роющегося в бумагах?
Хьюз отступил назад, напомаженные волосы влажно блестели в неярком свете лампы.
— Пока, Бут. Жаль, что больше не свидимся…
Щелкнул курок. Гилберт лихорадочно думал, что же предпринять. Вот-вот Хьюз выстрелит в него.
— Мне тоже жаль, Хьюз. Жаль, что тебе не удастся осуществить задуманное. Ты был близок к завершению, но, «близко» вовсе не означает ничего, когда мошенничаешь.
Шея Хьюза нервно задергалась, лицо потемнело.
— О чем ты говоришь, черт побери?
— О четвертом уровне. Анализ породы. Там не существует осложнений из-за грязевых потоков. Там нет ничего, кроме богатой золотой жилы!
