Коридор был пуст. Уин поднялся по лестнице на первый этаж. За стойкой никого. Он вышел на улицу. Учебный год закончился. Вдалеке не спеша двигались люди – летние студенты, обслуживающий персонал; поливальная установка на газоне разбрызгивала воду непрерывными дугами, трава лениво посверкивала.
Покушению должна предшествовать провокация.
Он разрабатывал сверхсекретную директиву избранным членам «Высшей исследовательской программы» от заместителя директора по планированию, датированную маем 1961 года. В ней убийства зарубежных лидеров рассматривались с философской точки зрения. Также цитировался фрагмент из Псалтири, о котором внешний мир и не подозревал. «Уничтожайте с крайним пристрастием». Парментер изготовил эту директиву на соответствующих бланках и пишущей машинке.
Второе. Через своих людей в Маленькой Гаване Эверетт разместил в эмигрантском журнале, издававшемся в Нью-Джерси, зашифрованную новость. В этой заметке «из анонимного источника» речь шла об операции, которую Военно-морская разведка проводила из Гуантанамо, базы США Рядом с восточной оконечностью Кубы, в июле 1961 года. История была сфабрикована, но сам по себе план убийства Фиделя Кастро и его брата Рауля существовал в действительности. Вырезку из этого журнала должны будут найти среди вещей объекта после неудачного покушения на жизнь президента США.
Третье. Он работал над схемой записей телефонных разговоров на листах бумаги из Отдела технических служб. Закорючки, номера телефонов, аббревиатуры быстродействующих ядов, произведенных в спецлаборатории этого Отдела, которую в шутку именовали «Комитетом модификации здоровья». Расшифровщику последовательности телефонных номеров придется проделать извилистый путь, в котором наряду с большим количеством тупиков (цветочная лавка, супермаркет) будут фигурировать домашний телефон ссыльного лидера в Майами, мотель в Ки-Бискейне, которым владеет мафия, яхта, пришвартованная у пристани Майами, – местожительство резидента ЦРУ.
Он направился к машине.
Местный колорит, биографические данные, связи, над которыми исследователям придется поломать голову. У него были и другие схемы, другие, подлинные документы, относящиеся к попыткам покушения на Кастро – попыткам, в которых он лично участвовал на стадии планирования. Парментер устроит так, чтобы это чтиво окольным путем попало в руки журналистов, членов подкомитетов и прочих людей, способных выставить их на всеобщее обозрение. Стоит народу понять, что покушение на президента – кубинский ответ на многочисленные попытки американской разведки убить Кастро, как остров снова почти у нас в кармане.
Уин издалека увидел их в машине. Его лицо расплылось в улыбке. Прикрывая ладонью глаза от солнца, он двинулся к правой передней дверце. В жарком слепящем свете казалось, что мокрая трава усыпана блестками. Он на цыпочках подкрался еще ближе и, широко улыбаясь, стал ждать, когда Сюзанна его заметит.
Гай Банистер в одиночку сидел в баре «Кац и Джеммер», на любимом месте в ближнем углу, где барная стойка закругляется и упирается в стену. Ему нравилось сидеть, привалившись спиной к стене, глядя на улицу, на неоновые головы прохожих, что, покачиваясь, проплывали мимо рекламы пива «Фальстаф» в высоком окне.
Доктор запретил ему пить. Он пил. Запретил курить. Он курил. Посоветовал уйти из детективного агентства. Он стал работать больше обычного, составлял более длинные списки, перевозил оружие, хранил боеприпасы, заправлял славными ребятами, шпионившими в местных университетах.
Дэйв Ферри вечно зудел по поводу опухоли, растущей у него в мозгу. Но если кого и донимали провалы сознания и головокружение, так это Банистера; он сидел за письменным столом и наблюдал, как собственная рука начинает дрожать где-то в отдалении, будто чужая.
Ему шестьдесят три года, из них двадцать лет он провел в Бюро. Агент, кавалер многих орденов сидел в баре один и пил.
Под пиджаком он носил «кольт» из вороненой стали, рассверленный для патронов «магнума-357». Гай искренне полагал, что старого доброго «особого тридцать восьмого» недостаточно для тех ситуаций, в которые человек его положения мог попасть в любое время дня и ночи. Аминь. Красивая золотистая жидкость поблескивала на дне стакана. Он залпом проглотил остатки бурбона и уставился на подошедшего бармена.
– Мы взяли его на выходе из «Биографа» в Чикаго, в июле тридцать четвертого, застрелили в переулке в трех домах от театра.
– О ком идет речь? – уточняет лопоухий бармен.
– О мистере Джоне Диллинджере. Вот о ком. Налей мне, блядь, еще.
– Со льдом или без?
– Знаменитый финал. Поклонники старины Диллинджера могли бы сказать тебе, какой шел фильм, когда мы его пристрелили.
– Ума не приложу.
– «Манхэттенская мелодрама» с Кларком Гейблом.
Бармен рассеянно наполнил стакан.
– Если знаменитый финал случается неподалеку от кинотеатра, надлежит знать, что там показывали.
– Не сомневаюсь, мистер Банистер.
– Это был большой, блядь, фурор.
Он доставлял боеприпасы на острова южной Флориды – бомбить нефтеперегонные заводы и для залива Свиней. У него в конторе скопилось такое количество оружия, что Ферри пришлось забрать часть домой. На кухне у Ферри складировали противопехотные мины. Судя по тому, что десятки группировок склонялись ко второму вторжению, должно было что-то произойти. И правительство знало об этом. Рейды и аресты теперь стали обычным делом. Все переворачивалось с ног на голову.
Он увидел, как мимо окна прошел юнец Освальд, он направлялся домой со своей работы в «Кофейной компании Уильяма Рейли». Еще одна голова покачивается в великом новоорлеанском потоке.
Рука начала дрожать где-то вдали. К нему это не имело отношения.
Он стал работать еще больше, составлять еще более длинные списки. То и дело его люди обнаруживали новые имена. Ему нужны были списки подрывных элементов, профессоров левых убеждений, конгрессменов, голосовавших за сомнительные законопроекты. Списки негров, любовниц негров, вооруженных негров, беременных негритянок, светлокожих негров, негров, состоящих в браке с белыми. Негра невозможно сфотографировать. Он ни разу не видел фотографии негра, на которой можно было бы распознать черты лица. Такова их природа: они не излучают света.
«Таймс-Пикайюн» была набита россказнями о правозащитной программе Дж. Ф.К. Кого-кого, а Кеннеди сфотографировать можно. Для этого Кеннеди и нужен. От человека с секретами всегда исходит сияние.
Мы профукали Восточную Европу. Мы профукали Китай. Мы профукали Кубу, всего в девяноста милях от нашего берега. Мы вот-вот профукаем Юго-Восточную Азию. Дальше пойдет белая Америка. Мы отдадим все негритосам. Во всех этих маршах и демонстрациях против дискриминации Гай не выносил одного. Когда проклятые белые принимаются петь. Все трещит по швам. От этого всем становится не по себе.
Он подозвал бармена:
– Ты знаешь, что Кеннеди повсюду возит с собой десять или пятнадцать человек, похожих на него как две капли воды? Знаешь?
– Нет.
– Ни разу не слышал?
– Ни разу не слышал, что возит.
– Возит, – сказал Банистер.
– Таких же, как он?
– Их что-то около пятнадцати. Куда ни поедет, они вместе с ним. Они, блядь, всегда на стреме. Знаешь, зачем? Чтобы отвлекать внимание. Потому что он знает, что многие из-за него сбрендили.
Банистер – ровесник века, двадцать лет работал в Бюро; был большой шишкой в местной полиции, пока не выстрелил из пистолета в потолок одного туристического бара.
Он допил виски и собрался уходить.
