— Ах, Гриффин, Гриффин. Пресса обошлась с моей сестрой крайне жестоко. И кем же я буду, если стану с вами разговаривать?
— Но я — не пресса. Я писатель. Это совсем другое. Журналист непременно на кого-то работает. Он поденщик, вечно живет под угрозой крайних сроков, обязан учитывать спрос на свое издание и политику руководства.
— А вы нет?
— Нет. Я сам себе хозяин. Пишу статью, как считаю нужным, а уж потом выставляю материал на продажу. Я писал для «Вэнити феар», и им понравилось. Они готовы снова опубликовать меня.
— Они разве не интересуются тиражами? — спросила Поппи — Что-то не верится.
— Интересуются. Но я пишу именно то, что хочет читать их аудитория. Мы, так сказать, друг другу подходим.
— И им эта статья нужна не так уж срочно?
— Довольно срочно. Но большая часть работы уже сделана, начал писать задолго до происшествия с Лили. Но ее случай хорошее дополнение к общей картине. Ну же, Поппи, — попросил он, — расскажите хоть немного.
Искушение было слишком велико — так сильно действовал на нее этот голос.
— Почему вы продолжаете звонить мне? Почему бы вам не пообщаться с кем-то еще?
— А я пытался. Я звонил м-м… — на другом конце провода послышался шелест бумаги, — риэлтеру по имени Эллисон Куимби, старику по имени Альф Баззель и еще тому парню, который владеет вашим местным супермаркетом.
— И они сказали вам, что Лили здесь?
— Не сказали ни да, ни нет. Никогда не встречал более уклончивых людей.
Поппи улыбнулась:
— Уклончивость — не преступление. Мы защищаем одного из наших, вот и все. А я не рассказывала вам историю про священную тыкву?
Последовала пауза, а потом — удивленное:
— Кажется, еще нет.
— Так вот. Выросла однажды тыква. Ну, знаете, такая круглая, с твердой коркой?
— Да, да, я знаю, что такое тыква, — отозвался Гриффин.
— Хорошо. Выросла она на одной ферме прямо на южном берегу нашего озера и была настоящая красавица: вся в густо-зеленых и фиолетовых полосках — ну истинно королева. И что-то в ней было совершенно необычное, что-то такое воодушевляющее. Хотелось просто постоять в поле, глядя на нее, и через некоторое время вы начинали чувствовать, что вам стало намного лучше, чем было до этого. Даже головная боль проходила. А уж любой сложный вопрос мгновенно решался сам собой.
— Ну а вам-то помогла эта тыква?
Поппи насторожилась:
— Что вы имеете в виду?
— Ну, какие ваши проблемы она решила?
Нет, кажется, ничего. Самый невинный вопрос.
— Это случилось в начале пятидесятых. Меня тогда еще на свете не было.
— A-а… Ладно. Продолжайте.
— Итак, — сказала Поппи, совсем успокоившись, — люди действительно что-то ощущали, приходя к этой тыкве. Потом они отправлялись к себе домой, в соседние городки, и рассказывали об этом своим друзьям. А вскоре и их друзья стали приезжать сюда, чтобы посмотреть на наше чудо. Наконец, молва донеслась до столицы, а уж там… Ну, сами знаете, как распространяются слухи. Одна маленькая заметочка в газете — и люди буквально из всех городов Новой Англии помчались в Лейк-Генри, чтобы своими глазами увидеть чудесную тыкву.
— Да уж, должно быть, целые толпы собрались.
— Только не надо недооценивать янки, — заметила Поппи. — Они дисциплинированны и практичны. Они очень просто управились с этими толпами, поставив прилавки с местными товарами по всему периметру заветного поля. Таким образом, у людей, которые приезжали взглянуть на тыкву, появилось занятие, пока они ждали своей очереди.
— Ну да, — вставил Гриффин, — а местные тем временем неплохо нажились.
— Не без того, — согласилась Поппи, — но разве можно их обвинять? Было время сбора урожая. Закрома ломились от сладкой кукурузы и яблок, а погреба — от сидра. Надо же все это реализовать.
— Выходит, если б я сюда приехал, посмотрел на эту тыкву, потом купил сидр и отправился домой в приподнятом настроении, то так никогда и не понял бы, отчего мне настолько хорошо: от тыквы, от сидра или от прекрасного денька, проведенного на лоне природы?
— Уж конечно, не от тыквы, — заверила его Поппи. — Ведь то была самая обыкновенная старая тыква, просто отличавшаяся необычной расцветкой. Местные с самого начала не видели в ней никакого чуда.
— Значит, все это было лишь рекламным трюком?
— Зато каким блестящим, правда?
Последовала небольшая пауза, но, когда Гриффин снова заговорил своим густым глубоким голосом, Поппи поняла, что он улыбается.
— И что же сталось с этой тыквой?
— К концу сезона ее съела одна свинья. Говорили, — добавила Поппи с неподражаемым местным акцентом, — что из нее потом сделали отменную ветчину.
Гриффин усмехнулся.
— Выходит, ваши земляки ради своих интересов способны на большие хитрости? В этом и мораль истории?
— Точно.
— Кажется, мне нравится ваш город. Нет, я действительно приеду, чтобы познакомиться с ним поближе.
Поппи уже начала мечтать о нем как о сказочном принце, в объятиях которого могла бы найти счастье… Могла бы… Но если он здесь появится, тогда конец всем мечтам.
— Вас тут ожидает не слишком-то теплый прием, — предупредила она, — во всяком случае, сейчас.
— Сейчас, когда Лили в городе? Вы это имеете в виду?
— Нет, — осторожно сказала Поппи, — не это. Я не говорила, что Лили здесь. Но я далеко не единственная, кому надоели звонки с подобными вопросами.
— Скажите мне просто, что ее нет в городе, и я не стану больше вам звонить.
На миг Поппи показалось, что он загнал ее в ловушку. Но, утратив способность ходить, она стала остроумнее и находчивее.
— Но я бы хотела, чтобы вы снова позвонили. Мне нравится с вами разговаривать. Так что звоните еще, Гриффин Хьюс. В любое время.
Глава 21
В среду поутру Джон был в запарке. Он спешил подготовить к печати очередной номер «Лейк ньюс», но Дженни сидела дома с простудой, а телефон звонил не переставая. С коллегами Джон расправлялся запросто — говорил, что не знает, где сейчас Лили, что было в общем-то правдой, если брать каждый конкретный момент в отдельности. Но Ричард Джекоби оказался более настойчив.
Он тоже слышал о возвращении Лили на родину и беспокоился, что Джон не успеет достаточно быстро подсуетиться и кто-нибудь перебежит ему дорогу. Джон, однако, отвечал на это, что в Лейк-Генри нет людей, информированных лучше, чем он. Ричард напомнил, что они договаривались об эксклюзивной
