прелюдией к саду. Они забрались в самую глубину и уселись на скамейке под старым каштаном. Место было таким же уединенным, как любая комната в доме.
– Все просто великолепно, – сказала Брайанна, глядя на дом.
Кэйси подтянула колени к груди и обхватила их руками. Ее взгляд был устремлен не на дом, а в сад. Зелень действовала на нее успокаивающе.
– Хотела бы я, чтобы все это случилось в более удачное время. Слишком много всего свалилось сразу.
– Ты решила насчет места преподавателя?
– Нет.
– Когда тебе надо дать ответ?
– На прошлой неделе.
– Ты медлишь из-за мамы?
– Отчасти. Я могла бы перевезти ее в Провиденс. Там ее чаще могли бы навещать друзья. Хотя мне не очень понравились там условия. Здесь лучше.
– Но ты же всегда хотела преподавать.
Кэйси посмотрела на дом, представив себе Конни, стоящего у окна и произносящего те же слова, но с упреком.
– Дело не только в маме. Еще работа. И друзья.
– С Оливером правда все кончено?
Кэйси наморщила нос.
– Да. Может, я и дура. Он хороший парень, но не для меня… Нет. Мы слишком в разном положении. Он уже всего добился – клиентура, «БМВ», дом в пригороде.
– А что Дилан? Правда, всего лишь друг?
Кэйси начала слегка раскачиваться.
– Ага. Никакой химии. – Посчитав обсуждение законченным, она глубоко вздохнула. – Какой здесь чудный аромат. Сад – настоящее сокровище.
– Поэтому переезд в Провиденс становится еще более затруднительным.
– Я могу продать дом.
– Зачем?
– Потому что это его дом.
– По-моему, именно поэтому ты не должна его продавать.
– Если я останусь здесь, значит, я позволю ему оценивать каждый мой шаг.
Брайанна была способна разбираться в чувствах и мыслях не хуже любого аналитика. Однако больше всего Кэйси привлекал в ней природный здравый смысл. И теперь подруга сказала:
– Кэйси, он умер.
– Фактически, – согласилась Кэйси. – Духовно – нет. Для меня он везде в этом доме.
– Это он или привидение, которое живет в хозяйской спальне?
– Нет, я говорю о самом Конни.
– Я не почувствовала этого.
– Этот дом стоит в десять раз дороже, чем мой кредит за квартиру.
Этот значительный довод на какое-то время заставил замолчать обеих. Стали слышны звуки города – уличный шум, гудки, сирена.
– Ты скажешь об этом Кэролайн? – наконец спросила Брайанна.
Кэйси почувствовала внутри грызущую боль, как всегда при мысли о матери.
– Уже сказала. Даже ресницы не дрогнули.
– Ох, Кэйси!..
– Я серьезно. Я надеялась, что это заставит ее реагировать – понимаешь, включит что-то в ней, так что она посмотрит мне в глаза и скажет что-нибудь разумное, чтобы я почувствовала себя виноватой. Нет, ни слова. – Она перехватила взгляд Брайанны.
Однако Брайанна ничего не сказала. Она могла бы сказать: «Конечно, нет. Ты же знаешь, что ее мозг на грани гибели». Но Кэйси не желала этого слышать. Они уже не раз спорили об этом. Кэйси цеплялась за мысль, что Кэролайн все-таки что-то слышит, чувствует, думает. Медицинская наука утверждала, что вероятность этого невысока. Однако ее мозг продолжал работать. Аппаратура показывала волны. Пусть слабые. Но они были.
Кэйси сползла на землю и приняла одну из поз йоги, касаясь лбом земли и повернув кисти ладонями вверх. От земли шел густой аромат. Лоб ощущал влажную прохладу.
– Помогает? – поинтересовалась откуда-то сверху Брайанна.
Кэйси сосредоточилась на первобытной прохладе, идущей от земли, дыша глубоко и медленно.
