выпускного класса, и все они видели меня, но никто не осмелился подойти. Можно подумать, что я прокаженный.
– А может, это из-за твоей рубашки, – заметила Дебра. – Тошнотворно-зеленого цвета.
Скотт пропустил ее замечание мимо ушей.
– Все они читали газету, а если не читали, то им рассказали. Все знают, что он сделал. Всему городу об этом известно, и вся вонь идет на нас.
– Ну-ну, Скотт, – промолвила Лаура. – Ты собираешься стать адвокатом и нарушаешь главное правило. Ты судишь, когда нам еще не известны факты.
– Нам достаточно известно.
– Нет, – возразила Дебра. – Вы оба можете считать его виновным, но только не я. Если папа уехал, значит, у него были причины.
– О да. Он попытался обобрать правительство и был застукан.
– Да, но наверняка он может объяснить, почему он это сделал.
– А как можно объяснить крупную кражу?
– Не знаю, – закричала Дебра, – но это не значит, что это невозможно сделать. – Она повернулась к Лауре и проговорила дрожащим голосом: – Завтра Рождество, и я знаю, что ресторан закрыт, а ты устраиваешь большой обед. Как мы можем устраивать праздник, когда нет папы?
– Нам не остается ничего другого, – мягко, но уверенно ответила Лаура. Но, увидев слезы в глазах Дебры, она почувствовала, как у нее самой сжалось горло. Выронив полотенце, она обняла дочь за плечи и склонилась к Дебре.
– Завтра Рождество, а считается, что Рождество – это счастливое время. – Когда Дебра открыла рот, чтобы возразить, Лаура поспешно продолжила: – Я понимаю, что ты не ощущаешь никакого счастья. Ни я его не ощущаю, ни Скотт. Но нам станет еще хуже, если мы сядем кружком и будем плакать. Есть вещи, за которые мы должны быть благодарны. Ты можешь подумать о них завтра.
– Назови хоть одну, – пробормотала Дебра.
– Бабушка Лидия. Она приедет сюда, она любит тебя, и немногие из твоих друзей могут сказать это о своих бабушках.
Дебра чуть смягчилась, но не настолько, чтобы окончательно уступить.
– Ты думаешь, ей приятно будет здесь без папы?
– Может, ей и будет тяжело, но мы должны поднять ей настроение. Это же относится и к другой бабушке. – Лаура кинула взгляд на Скотта. – Она сердится из-за всего этого не меньше вас. С ее точки зрения, скандальная известность, которую мы приобрели, погубит ее карьеру.
– Погубит карьеру Маквей? – хрюкнул Скотт. – Пустит ее под откос? Только в том случае, если Американская ассоциация психологов назначит проведение своей ежегодной конференции на железнодорожной насыпи. Я хочу сказать, ее положение настолько крепко, что крепче не бывает.
Лаура пыталась взглянуть на ситуацию с позиций своей матери.
– Мадди стареет. Уже в течение некоторого времени она опасается, что место декана факультета будет предложено кому-нибудь более молодому. Она боится, что происшедшее может оказаться прекрасным поводом для того, чтобы проститься с ней. Так что для нее это тоже непростой праздник. И мы не можем оставить ее в одиночестве.
– Но улыбаться, смеяться и веселиться, словно все тип-топ? – промолвила Дебра. – А что, если папа мертв? Полиция не исключает этого.
– Если он мертв, то мы окажемся просто в дураках, – огрызнулся Скотт. – Правительство не может выдвинуть обвинения против мертвеца, и получится, что мы хлебали все это дерьмо за просто так.
– Скотт, – проговорила Лаура умоляющим голосом, – не говори так. От этого никому легче не становится.
– Мама права.
– Но это правда, – настойчиво повторил Скотт.
– Возможно, – согласилась Лаура, – но легче от нее никому не становится. Я не верю, что он мертв. И единственное, что нам сейчас остается, – это жить как всегда, то есть устроить завтра традиционный рождественский обед и постараться немножко отвлечься.
– Без папы ничего не получится, – дрожащим голосом сказала Дебра. – Я хочу, чтобы все снова стало так, как было.
Лаура прижала дочь к себе еще крепче и сделала это отнюдь не из умиления. Ей самой было страшно. Будущее полно неизвестности. Такой неуверенности она не испытывала со времени, когда бросила колледж, а тогда она была со всем юной, без детей, без дела, без сослуживцев, зависящих от нее. Сейчас на ее плечи рухнули целые горы проблем, и Джеффа не было рядом, чтобы помочь ей. И пусть он и раньше не слишком часто ей помогал, он хотя бы был рядом. Теперь его нет. И ей было страшно и одиноко в этот сочельник.
– Жизнь не застывает на месте, – собрав остатки сил, произнесла она, ощущая тепло Дебры и близость Скотта. – Проходит время, и вещи начинают представляться в другом свете. Это неизбежно. И это не означает, что все будет становиться еще хуже.
– Ты считаешь, жизнь станет лучше без папы? – спросила Дебра.
– Она станет другой. И мы должны непредвзято воспринимать происходящее. Как например завтрашний день. Если мы будем сидеть за столом и думать только о том, что с нами нет папы, все будет ужасно. Если же мы сядем за стол с мыслью, что мы все-таки вместе, что мы здоровы, что в ближайшие недели, месяцы все станет лучше… – голос ее сорвался, – с нами все будет в порядке. – Ей было еще что сказать, но она сомневалась, что сможет это сделать. Она боялась расплакаться. Слезы и так уже начали закипать в глазах. Поэтому она покрепче зажмурила их, чтобы дети не увидели в них страх.
Дебра тоже молчала. Молчал и Скотт, но через мгновение Лаура почувствовала, как на ее плечо опустилась его рука. Пальцы их рук переплелись.
Эти тихие мгновения стали вершиной праздника для Лауры.
Через три дня после Рождества Дафна с Деброй уехали в Нью-Йорк. Лаура колебалась, учитывая денежную ситуацию, но Дафна настояла на своем.
– У меня есть деньги, Лаура. Я достаточно зарабатываю, и у меня нет детей. Если я не могу потратить их на Дебру, на кого мне их тогда тратить?
– Ты и так уже работаешь на меня, а я не могу заплатить тебе ни цента, – напомнила ей Лаура. Дафна проводила свои вечера, изучая бумаги Джеффа и деловые документы Лауры, выуживая сведения, которые ей были необходимы для размораживания счетов.
– Мне не нужны твои центы.
– Но ты тратишь свое время.
– Но ты моя подруга, – сообщила ей Дафна с таким взглядом, который исключал какие-либо возражения. – И впредь я не хочу ничего слышать об этом.
Больше Лаура не заикалась на эту тему. Дебра была в восторге от предстоящей поездки с Дафной, что уже делало Лауру счастливой, а Скотт сам вызвался поработать в «Вишнях». Лаура с благодарностью приняла его помощь, не особенно задумываясь о том, что перед возвращением в Пенн ему надо как следует выспаться и отдохнуть.
К тому же ей хватало забот. Счета поступали с каждой почтой, и сколько бы Лаура ни вкладывала на свой новый счет, эти вклады никак не покрывали суммы, которая значилась в нижнем углу ее списка счетов.
Поэтому она продолжала сокращать статьи расходов. Она отказалась от услуг Эмми, которая приходила дважды в неделю стирать и убирать дом. Лаура могла сама заниматься этим, хотя это и обрушивало на нее целую груду одежды, которую раньше она не задумываясь отнесла бы в химчистку. Но теперь Лауре приходилось думать. Она уже отложила вызов чистильщика ковров, маляра, который должен был покрасить ванную на первом этаже, а также покупку новых ковриков для ресторана. Она позвонила Диане в дамский магазин и попросила ее продать уэльский свитер, специально заказанный для нее. Она отменила поездку в Сабу, чтобы получить обратно деньги за билеты.
Но все это было каплей в море. По ночам Лауре снились кошмары, что она вынуждена закрыть «Вишни» и пойти работать официанткой к Тимоти, своему основному конкуренту. Ночь за ночью она просыпалась в
