– Знаешь, Миган Таккер действительно ужасная. Она каждый месяц меняет мальчиков. Ни один судья не поверит ей.
– Надеюсь, дело не дойдет до суда, – сказала Лаура. – Если нам повезет, мы добьемся, чтобы обвинение было снято. – И, чувствуя необходимость чем-то занять себя и помня о том облегчении, которое ей принесло приготовление обеда, она спросила: – Хочешь чаю?
– Терпеть не могу чай. Чай пьют, когда болеют или при расстройстве желудка. Когда мы были маленькими, ты часто заставляла нас пить чай. Думаю, я никогда не смогу даже смотреть на него, не вспоминая при этом о сухарях и лекарствах. Нет, спасибо.
Лаура зажгла огонь под чайником.
– Мам?
– М-мм?
– Ты ведь знала, что Скотт спит с девочками, правда?
Не догадываясь, к чему она клонит, а потому не зная, насколько ей быть откровенной, Лаура пожала плечами.
– А почему ты спрашиваешь?
– А ты знала, когда он в первый раз это сделал?
– Если тебя интересует, прибежал ли он сразу домой, чтобы сообщить мне об этом, то нет.
– Но ты с ним разговаривала об этом заранее – я имею в виду о средствах предохранения и всяком таком?
– Точно так же, как с тобой, – кивнула Лаура.
– А презервативы давал ему папа?
Лаура не была уверена в этом. Она сомневалась в том, чтобы Джефф обсуждал такие проблемы со Скоттом: Джефф всегда испытывал неловкость, когда речь заходила об интимных вещах.
– Я думаю, Скотт сам пошел в аптеку и купил их. – Лаура взглянула на часы, недоумевая, почему их нет так долго, и прикидывая, когда они могут вернуться. Она жалела, что не поехала с ними – ожидание было невыносимым.
– Везет мальчикам. Они так легко могут этим заниматься. А если девочке потребуются таблетки, то ей придется идти к врачу, и ее родители сразу узнают обо всем.
– Возможно, это и к лучшему, – заметила Лаура. – Девочки более уязвимы. Они должны серьезно обдумать то, что собираются сделать. – И вышла в столовую.
– Это откровенный сексизм, – заметила Дебра, следуя за ней по пятам.
– Может быть. – Лаура отодвинула штору и начала вглядываться в темноту, но красная «миата», стоявшая на дорожке, была единственной машиной, которую ей удалось разглядеть.
– А что, если я захочу принимать таблетки? Ты мне позволишь?
– Тебе всего шестнадцать лет.
– Может быть, Скотту тоже было шестнадцать, когда он начал этим заниматься.
– Скотту было не шестнадцать. Ему было восемнадцать.
– А вот и нет. Он начал встречаться с Дженни Шпитц, когда ему было семнадцать, а Дженни – горячая штучка.
– Скотту уже исполнилось восемнадцать, когда он впервые был с девушкой.
– О’кей. Зато его девочкам было по шестнадцать и семнадцать лет. Так всегда бывает. Мои ровесницы встречаются с парнями, которым семнадцать-восемнадцать лет.
– Донни – твой ровесник.
– А Джейс нет.
– Сколько лет Джейсу? – посмотрела Лаура на дочь, но в темноте не смогла различить выражение ее лица.
– Он старшеклассник.
– Сколько ему лет?
– Восемнадцать.
– Я не знала этого.
– Уверена, что я говорила об этом. Ты просто не слышала. Но какая разница? Он самый лучший парень на свете.
«Вот и Скотт был таким же, – подумала Лаура, снова отворачиваясь к окну, – а теперь его увезли в полицию из-за девушки, с которой он занимался любовью, чего делать ему не следовало бы». И если удача не вернется к семейству Фраев, эта ошибка может оказаться роковой.
На улице показался свет фар. Лаура затаила дыхание, почти уверенная, что машина проедет мимо, и когда та повернула по дорожке к дому, она прошептала:
– Слава тебе, Господи.
Она бегом кинулась через кухню в гараж. Лаура открыла дверь и босая застыла на краю цементного покрытия в ожидании, когда Скотт выйдет из машины.
Сначала появилась Дафна, за ней Кристиан. Что-то в их взглядах, даже в том, как они захлопнули за собой дверцы машины, заставило Лауру похолодеть.
– Где он?
– Они оставили его на ночь, – сказала Дафна.
Кристиан обнял Лауру за плечи и подтолкнул обратно к кухне.
– Пойдем домой. Здесь холодно.
– Почему он не вернулся домой? – скинув руку Кристиана с плеча, спросила Лаура.
– Возникли проблемы с залогом, – пояснила Дафна.
Она почувствовала, как Кристиан пытается увлечь ее в дом, но не могла оторвать взгляда от Дафны.
– Какие проблемы?
– Поскольку было уже позже четырех часов и судья уже ушел, им пришлось звонить уполномоченному по выкупам, а он отказался заниматься этим сегодня.
– Почему? – спросила Дебра, которая подошла к дверям и отодвинулась лишь в тот момент, когда они проходили на кухню.
– Он решил, что, учитывая серьезность предъявленного обвинения, лучше подождать до утра.
– И Скотт проведет ночь в тюрьме? – Лауру начала бить дрожь.
– Обвинение будет предъявлено ему завтра с самого утра. – Лаура почувствовала, как Кристиан еще крепче прижал ее к себе. – И тогда судья оформит залог.
– Он в тюрьме? – Лаура взглянула на Кристиана и тяжело сглотнула.
– С ним все будет в порядке, Лаура. Поверь мне. Он справится.
Лауре казалось, что слова доносятся откуда-то издалека. Она снова почувствовала головокружение, но на этот раз у нее еще зашумело в ушах.
– Я хочу… Я думаю… Мне надо… – Мир поблек, и, очнувшись, она увидела, что лежит на диване в гостиной, совершенно не понимая, как здесь оказалась. Где-то в отдалении мелькали Дебра и Дафна, а Кристиан, стоя на коленях, прижимал к ее лбу мокрое полотенце.
– Я, наверное…
– Именно так, – откликнулся Кристиан. – И очень элегантно. – Он размотал бинт на ее руке и присвистнул, когда увидел рану.
Лаура взглянула на свою руку, но вид окровавленного бинта заставил ее закрыть глаза и застонать.
– Я отвезу ее в больницу, – сообщил Кристиан Дафне и Дебре. У Лауры не было сил спорить. – Дебра, ты можешь найти что-нибудь теплое ей на ноги? – Когда Дебра вышла, он снова посмотрел на руку Лауры. – Как ты умудрилась так пораниться?
– Я резала картошку в руках. Надо было положить ее на доску.
– Грандиозно. Просто грандиозно.
Лаура отвернулась.
– Что это за тюрьма? Там очень грязно? Много народу?
– Нет, она за городом, – успокоила ее Дафна, склонившись над диваном. – Он будет в одиночной
