– А я-то думал, что вы давно уже разобрались, – заметил он. – Вы же старые друзья. Вот уже пять лет, как у вас своя фирма.
– Но мы думали о наших отношениях в другом смысле.
– Ты говоришь о работе? Челси грустно улыбнулась:
– Неужели не понятно?
– У меня нет времени ходить вокруг да около, как и у тебя, малышка. Если ты хочешь иметь детей, то должна поторопиться.
– У меня еще есть время.
– Не так уж и много, если ты хочешь иметь здоровых детей. Риск увеличивается с каждым годом.
Неожиданно для себя – может быть, потому, что постоянно думала об этом – Челси сказала:
– Риск от возраста может быть минимальным при хорошем предродовом уходе, но есть еще и другой риск. Я ничего не знаю о своей наследственности.
Лицо Кевина помрачнело.
– С ней все в порядке. Я проверял.
– Как проверял?
– Спросил.
Челси поджала губы. Одно дело документы, а ни к чему не обязывающее «спросил» – совсем другое.
– Ты думаешь, что доведенные до отчаяния люди, не знающие, куда пристроить ребенка, обязательно говорят правду?
– Он сказал правду. Он знал, что за обман ему пришлось бы заплатить слишком дорого.
– Кому – ему?
Кевин раздумывал несколько секунд.
– Вальтеру Фритцу.
'Оставь это', – говорила одна Челси, но другая, более сильная Челси знала, что уже не остановится. Ей вспомнились те документы, которых так и не увидел Грехем, и теперь она была уверена, что Кевин знал гораздо больше.
Челси пристально смотрела в свой бокал. Светлое вино вспыхивало и искрилось, пока его поверхность не стала ровной, как зеркало.
– Ты прав. Если я собираюсь завести детей, мне нельзя медлить, но какая-то часть меня противится этому. Как я смогу быть хорошей матерью, если я не знаю, кто я?
– Ты знаешь, кто ты. Ты прекрасный человек, и воспитала тебя самая лучшая из матерей.
Челси предприняла еще одну попытку:
– И все же я чувствую себя неполноценной.
– Ты не будешь чувствовать себя так, если у тебя будет хороший муж и дюжина чудных детишек, – сказал он ободряющим тоном. – Ты забудешь обо всем, что тебя волнует сейчас, и поймешь, что страхи твои были напрасны. Ты станешь полноценной женщиной. И Карл будет счастлив. Том, Сесил и я – все мы будем счастливы, как и Эбби, если бы она была жива. Я знаю, она хотела, чтобы ты вышла замуж за Карла.
– Так нечестно, – с трудом произнесла Челси, словно какая-то боль сдавила ей горло.
– Честно. Это просто здравый смысл. Вы с Карлом – идеальная пара. Не знаю, чего ты еще ждешь.
Кевин видел мир в черно-белых тонах, он не усложнял жизнь. Другие оттенки были трудно уловимы для него, – возможно, работа в больнице сделала его таким. Кто-то должен принимать решения: проводить анализы или не проводить, назначить операцию или не назначить.
Они видели мир по-разному. Челси различала оттенки. Где-то далеко, как будто на дне пропасти, Челси видела множество людей, чья кровь текла и в ней, только она никак не могла рассмотреть их лиц.
Но Кевин не мог этого понять. Его лицо стало еще более мрачным.
Пытаясь развеять его тяжелые мысли, она сказала:
– Может быть, все так и получится. Может быть, мы действительно идеальная пара. И тогда, возможно, мы устроим роскошную свадьбу с умопомрачительным белым платьем, трехэтажным тортом и с шампанским, которого хватит, чтобы затопить весь клуб.
Морщины на лбу Кевина разгладились.
Он поднял свой бокал в молчаливом тосте одобрения.
– Но только с одним условием, – сказала та, другая Челси. – Ты должен помочь мне. Ты должен посмотреть правде в глаза. Ты должен поставить себя на мое место. Будь то правильно или неправильно, хорошо или плохо – это касается меня. Если тебе известно больше об обстоятельствах моего рождения, то я бы хотела услышать все.
Кевин опять потянулся за своим виски, который он только что поставил на стол. Когда на дне бокала остались только кубики льда, он медленно поставил его на подлокотник софы. Почувствовав, что алкоголь прибавил ему смелости, он посмотрел ей в глаза:
– Я ничего не знаю и не хотел знать. Ты была нашей с самого начала. Мы взяли тебя с кровати, на
