должен никого удивлять, а тем более беспокоить.
Я пополнил запасы почти готовых к употреблению продуктов — несколько супов и множество смесей: рисотто, пастамарони, айнтопф, паэлья и прочее. Навьюченный как верблюд, я вышел и направился к машине. Вокруг было много народа, а у меня появились кое-какие данные, над которыми следовало подумать. Прежде всего, однако, я радовался тому, что кончик нити оказался у нас в пальцах. Я был возбужден и взволнован.
И неосторожен.
Идущий мне навстречу парень неожиданно подпрыгнул и пнул меня в живот. В последний момент мне удалось немного опустить руку с пакетом, и частично пинок приняли на себя мои обеды, частично — живот, в котором им предстояло оказаться. Кто-то другой, похоже, стукнул меня по голове — мягко взорвалась тишина, внутренность черепа словно заполнил пушистый клубок, перед глазами поплыли круги. Я почувствовал, что покупки выпадают у меня из рук, кто-то подхватил меня за локоть, за второй тоже, меня потащили куда-то в щель между магазином и другим зданием. Узкий переулок, темный и пустой, как мой мозг. Кто-то что-то сказал, один локоть освободили, я замахнулся, но лучше мне было этого не делать — что-то твердое и костистое размозжило мне губы. Голова откинулась назад, где столкнулась с чем-то другим, тоже твердым. Парадоксально, но я несколько пришел в себя. Я уже знал, что оседаю по стене, оставляя на ней клочья куртки.
Кто-то плясал передо мной. Молодой коренастый детина в позе боксера. Видимо, это был тот, кто стукнул меня сзади по башке. Он метнулся ко мне и без всякого труда воткнул кулак мне в промежность. Я согнулся и захрипел. Хук в челюсть помог мне распрямиться. Парень даже не улыбался, серьезно и основательно делая свое дело. Пинком в грудь он снова отбросил меня к стене и явно готовился повторить столь удачную последовательность ударов. Я всё видел, но из всех чувств у меня осталось только зрение, а также способность испытывать боль. Я даже не ощущал собственных рук, мне нечем было прикрыться. Краем глаза я заметил, как мой ангел-хранитель на цыпочках выбирается из переулка, мелькнули лишь кончики его крыльев, каналья…
Парень отскочил, помахал руками, ударил кулаком по ладони, снова накинулся на меня и стукнул два раза по голове. Теперь я уже не чувствовал боли, лишь услышал треск, как будто кто-то доской разбил арбуз в семь кило. Его содержимое, красное и холодное, расползлось по моему лицу… Мой рот был забит косточками, я давился ими, кашлял, не в силах вздохнуть. Чернота перед глазами… Черный… кто это? А, туарег? Здоровый, с кошмарным мечом в лапищах, размахивает им словно веткой… Что я могу? Кто это играет? Где я видел… Ничего. Ничего! Нет, ведь у меня есть… ну да, ведь у меня за поясом, за спиной, мой длинноствольный револьвер! Неожиданно я частично обрел способность видеть. Парень подпрыгивал на месте, готовясь к очередному удару. Я отодвинулся от стены и полез за спину.
Детина внезапно окаменел. Его взгляд уставился куда-то в середину моего тела, словно он хотел пронзить им избитый живот и проверить, что у меня сзади.
— Стой и не шевелись, сукин сын, — прохрипел я. — Хоть чуть-чуть шевельнешься, и отстрелю тебе яйца!
Мой противник послушно не двигался с места.
— Кто тебя нанял?
— Эт-то не меня… — простонал он и вдруг икнул. — Какой-то тип показал тебя Фелисите, дал ей сорок баксов… Мы… не уб!.. Ик! Мы не собирались тебя убивать, — снова простонал он, но в его глазах появился сигнал: «О черт! Я же вспомнил…»
— Что конкретно вы должны были сделать?
— Фе… Фели дали шприц…
— Где эта ваша подружка?
— Наверное, обшаривает твою… вашу… машину…
Тряпка, с троими такими спокойно справится старушка, а с четверыми — подросток. Дерьмо. Я провел мысленную инспекцию своего организма — кое-что в нем всё же функционировало.
— Как тебя зовут? — рявкнул я.
— Мило. Мило Рейнольдс. — Он уже почти плакал, гнида.
Я сделал шаг вперед.
— А этого? — Я показал головой вверх.
Он посмотрел в ту сторону. Не слишком честный прием, но я был избит, чувствовал, как за ухом стекает струйка крови, и подобными юными скотами был сыт уже по горло. Сделав еще шаг, я ударил таращившегося вверх парня ногой в пах. Он ойкнул и осел на землю. Мне потребовалось немало усилий, чтобы удержаться от нескольких пинков по безвольному, корчащемуся на земле телу.
Я направился в сторону выхода из переулка. На стоянке уже вопил что есть мочи мой «форд». Не так-то легко, вонючка, подумал я, залезть в «блэкстар». К сожалению, воришка уже смылся. А может, оно и лучше, У меня уже не было сил заниматься кем-либо, кроме самого себя. Честно говоря, у меня уже и на самого себя не было сил. Я сел в машину, пытаясь усесться поудобнее, выпил холодной минералки, запив ею две таблетки обезболивающего. Шум в ушах утих; я не стал смотреть в зеркало, достаточно было и того, что на ощупь моя голова была покрыта шишками, словно черепаший панцирь. Я выехал со стоянки, по дороге проехав мимо уже пустого пакета из супермаркета. Кому-то придутся по вкусу мои обеды.
Подъезжая к Редлифу, я почувствовал себя настолько хорошо, что даже не воспользовался помощью доктора Вернера. Наверняка он вцепился бы в меня когтями и не отпустил, а мне это было совершенно ни к чему. Так, несколько ударов по организму. И не такое бывало.
Дома я пересилил себя и, держа на голове мешок с двумя килограммами ледяной крошки, составил отчет об инциденте возле магазина. Потом отправил его, запустил программу затирания следов и с двумя банками пива грохнулся в ванну, выключив телефон.
Почувствовав, что начинаю дремать в пенящейся постели, я выбрался из ванны и переполз на кровать. Мало того, что я включил все возможные охранные устройства, но еще и заблокировал стулом ручку в дверях спальни. Под подушкой лежал «зигги», под матрасом — «субуи». Во всём доме я опустил снабженные датчиками шторы.
Мне снились очень тяжелые и неприятные сны. Совершенно для меня нежелательные. Но тому, кто их на меня насылал, было наплевать на мои ощущения.
Меня разбудил комп.
У меня был насморк, ничего удивительного — после часа со льдом на голове, но сейчас это не имело значения. С «зиг-зауэром» в руке я подошел к двери и некоторое время прислушивался, хотя мне было известно, что сквозь двери и окна никто проникнуть не мог. Теоретически.
Отодвинув стул, я тихонько открыл дверь. В кабинете недовольно попискивал компьютер. Не включая свет, я проверил дом — кроме меня в нем не было ни единой живой души. Я сел перед компом и уставился на экран. Кто-то резал и распиливал мои ресурсы на кусочки, которые скачивал к себе. Я проверил, что вместе с данными в неизвестном направлении уходят и программы-трояны, которые при ближайшей возможности дадут знать о своем местонахождении. Всё происходило более или менее в соответствии с планом; приятно, когда удается предвидеть очередной ход хитроумного противника. В самом деле — полтора десятка основательно подкованных специалистов сидели несколько месяцев, пытаясь предвидеть все возможные действия врага, — и удалось!
Я сидел не двигаясь, хотя внутренне весь дрожал. Мы анализировали подобную ситуацию много раз и обсуждали множество вариантов, но каждый раз получалось, что какая-либо реакция — телефонный звонок, электронный импульс или что бы еще мы ни придумали — может предостеречь противника: «Он всё знает! Прячься!»
Поэтому мы решили, что только телефонный звонок в не вызывающих подозрений обстоятельствах будет содержать код, информирующий о приведении в действие спящих до поры до времени вирусоподобных программ, которые через несколько часов привлекут внимание соответствующих служб к объекту. Вероятнее всего — какому-нибудь взятому в аренду домену, сегменту портала или чего-либо еще на Мальдивах, в Афганистане или Швейцарии, оформленному через цепочку посредников, живых и электронных. Но в любом случае — это что-то! Во-первых, след, какой-то след. И во-вторых, подтверждение справедливости принятого плана. Враг забеспокоился, зашевелился, может быть, раздраженно сплюнул?..
