столбом. Она прошла в комнату, давая Володе время опомниться. Ну вот, вроде пришел в себя, смотрит сердито.
– Откуда у вас ключ от моей квартиры?
– Сейчас все объясню. Я работаю в том же секторе, где работала Марина Киселева, которую нашли убитой в заброшенном доме. Вы что-нибудь знаете об этом?
– Да, я слышал об этом, и некролог висел.
– Так вот, я вам говорю абсолютно серьезно, что именно этот ключ я нашла в ящике стола Марины Киселевой, когда разбирала вещи после ее смерти.
Он разозлился.
– Да что вы мне тут вкручиваете? Почему, интересно, я должен вам верить?
Надежда решила сменить тон, следовало быть с ним помягче.
– Володя, мы ведь с вами не в милиции. Это там доказательства, протоколы, допросы. А у нас с вами ведь просто разговор. Вот вы на меня смотрите и готовитесь сказать: пошла, мол, вон из моей квартиры. А я ведь не просто так к вам пришла. Неужели вам неинтересно узнать, как я на вас вышла? Ключ-то ведь сразу подошел, видно, не один раз этим ключом вашу дверь открывали.
– Так что, вы на меня думаете, что я ее…
– Давайте, Володя, ради эксперимента предположим, что оба мы с вами порядочные люди. Я буду считать, что вы не имеете отношения к смерти Марины, а я это и так знаю, а вы поверите в то, что я вам буду рассказывать. Ну, будете слушать?
– Хорошо.
– Итак, когда узнали мы, что Марина погибла, кто-то из наших дам слух пустил, что это она из-за скандала с начальником с крыши бросилась. Да и милиция сначала вроде к этой версии склонялась. А я ее видела перед уходом с работы, она явно на свидание собиралась. А вы бы поверили, что девушка после свидания в предпраздничный вечер вдруг вспомнит про утреннюю ссору с начальником и бросится с седьмого этажа?
– С трудом. А только я не пойму, у вас-то в этом деле какой интерес?
– Помочь хорошему человеку честное имя себе вернуть, так устраивает вас? Так вот, потом милиция узнала, что Марина беременна была, шесть недель. Короче, решила я вычислить человека, который к этому делу причастен. Подробностями не буду вас перегружать, вы уж поверьте мне на слово, получились у меня несколько человек подозреваемых, и Рубцов – один из них. А когда я узнала, что дом, где Марина погибла, – это бывшее общежитие студентов Физмеха, так у меня сомнений не осталось, что это он. А вы знали, что Рубцов к вам в институт перевелся из Физмеха, что на первых трех курсах он там учился?
– Да, я знаю.
– А в это старое общежитие есть вход из соседнего дома, с чердака через крышу. Сейчас дом отгорожен забором, туда не попасть, а через соседний дом – легко. И все студенты Физмеха про это очень хорошо знали. А Андрей ведь иногородний, так что он в этом общежитии жил три года. Это все довольно легко проверить, я не сама это придумала.
– Просто не знаю, что и думать!
– Скажите, Володя, только честно, вы давали ключ от квартиры Рубцову?
– Да, и только ему. Но мои два ключа на месте. А откуда у вас ключ взялся, вернее, у нее откуда?
– А почему вы думаете, что они не могли новый ключ заказать, чтобы всегда под рукой был?
– Могли, конечно. Он мне с самого начала предлагал поступить так, но я был против, получилось бы, вроде как я не хозяин в своей квартире.
– А вы его, Рубцова, не спрашивали никогда, что за девушку он сюда водит? Или он говорил, что разных?
– Я спрашивал, да он просто отшучивался. Я думал, у него та, которая в медпункте работает. А по- вашему выходит, что он эту Марину сюда приводил. – Володя вдруг заволновался. – Как же это получается? Ключ мой у нее нашли, соседи могли ее здесь видеть, а в том, что я ему ключ давал, только мое слово против его. А если он от всего отопрется? На меня все повесят?
«Нечего было ключи от своей квартиры давать всяким проходимцам», – подумала Надежда, а вслух сказала:
– Не волнуйтесь, Володя, У вас ведь сотрудники шестого праздник отмечали, и вы с пяти часов до самого утра никуда не отлучались. Значит, у вас алиби, и двенадцать человек его могут подтвердить. А они ведь собирались шестого у вас встречаться, верно?
– Да, собирались, и Андрей даже рассердился на меня, как будто я виноват, что сослуживцы ко мне намылились. А что же мне-то теперь делать? Я ведь должен выяснить, что же все-таки случилось, ведь не может быть, что он ее убил, зачем ему?
– Не знаю, не знаю, он ведь ваш приятель, вы должны его лучше знать.
– Да мы в институте не дружили, это он последний год ко мне зачастил.
– Когда у вас мама умерла и квартира стала свободна?
Володя опустил голову.
– Я сейчас и сам об этом подумал.
Он подошел к письменному столу, порылся в ящике.
– Вот, смотрите.
На ладони у него лежала серебряная сережка со сломанной дужкой.
– Я когда после праздников уборку делал, это под диваном нашел. Я думал, из наших дам забыл кто- нибудь после вечеринки. На работу носил, никто не признался.
Надежда вспомнила.
– Это Маринина серьга, она ее здесь потеряла. Ну что ж, мы с вами обо всем поговорили, уже поздно, мне пора уходить. Володя, я вас очень прошу сейчас успокоиться и не делать никаких необдуманных шагов.
– Я все-таки должен с ним поговорить.
– Володя, я боюсь, вы недооцениваете всю серьезность ситуации. Этот разговор может быть для вас опасным.
– Но ведь вы же не знаете точно, что там в общежитии произошло?
– Тем более вы должны дать мне слово, что перед разговором посоветуетесь со мной, хотя я считаю, что не нужно вам сейчас с ним ни о чем говорить.
– Что ж, так и оставить все как есть? Ведь получается, что я в этом по уши замешан!
– Надо подумать. Так даете слово?
– Ну хорошо.
Домой Надежда добралась в одиннадцатом часу. Бейсик встретил ее в прихожей и одним мявом выразил все, что он думает о хозяйках, которые бросают своих котов на целый день одиноких и некормленых, которые третий день, подумать только! – третий день забывают купить рыбу и подсовывают бедному животному вчерашнюю овсяную кашу без молока с нарезанной сарделькой, как будто не знают, что сардельки с третьего мясокомбината нельзя есть не только котам, но и людям, это по телевизору передавали; а рыжие коты – особенно нежные и болезненные создания!
– Ну это ты брось, нежное создание, я ем сардельки, и ты будешь как миленький.
Видя, что Надежда в агрессивном настроении, Бейсик предпочел не связываться. В одиннадцать зазвонил телефон. С радостной мыслью, что это наконец-то Сан Саныч решил мириться, она схватила трубку, но это оказался Володя.
– Надежда Николаевна, я все-таки не выдержал и позвонил ему.
– Володя, зачем вы это сделали?
– Не беспокойтесь, я позвонил по совершенно постороннему поводу, чтобы он журнал мне завтра вернул библиотечный, он у него дома был. Он сказал, что зайдет ко мне утром после одиннадцати.
– Тогда я к вам утречком забегу часов в девять, посоветуемся, как быть. На всякий случай, говорите с ним в таком месте, чтобы вас люди видели.
– По-моему, вы преувеличиваете.
– Ну, хорошо бы я была не права.
– Спокойной ночи, Надежда Николаевна.
