заграница. Там все можно.
— Знаете, где я вашу заграницу видел? — не унимался Вася.
— Знаем! Но ради родного коллектива!
— Вспомнили сразу о родных?
— Конечно. Кстати, как у тебя по этому вопросу?
— Сколько раз просил катальню модернизировать. Котлы для варки шерсти проржавели, а когда в детском саду на кухне котлы из нержавейки меняли, куда их списали?
— Вася, товарищ Лепехин, — продолжало увещевать каталя руководство. — При чем тут детский сад? Отремонтируем тебе цех, не первый раз обещаем.
— Если отремонтируете, тогда поеду, — сдался Вася.
— Годится, — обрадовалось руководство. — Даем слово!
— Нет! Словами не купите, вы мне трудовой договор подпишите — я туда, вы в мой отъезд — полный ремонт.
Васю оформили на выезд за сутки, списав его данные с личного дела отдела кадров, но подобная спешка имела глубокие последствия: Лепехин не слышал наставления бывшего трамвайного контролера о колбасе твердого копчения, иначе трудно объяснить последующее.
Аэропорты Шереметьево — один для нас, другой для них. Девушки вылетали через тот. Мебельная строго предупредила, чтоб артистки-мотальщицы держались вместе и ходили не меньше трех, во избежание провокаций. Девушки гуляли рядом друг с дружкой, держась за руки. Заминка вышла, когда они стали заполнять декларации — бланки почему-то оказались сплошь написанные не по-нашему, заморским языком со словарем и учительницей владела Воля Мебельная — она окончила вечерние курсы кройки и шитья с английским уклоном. Словаря, тем более учительницы под рукой не оказалось, естественно, ее знания вызвали сомнения.
— Что это? Так? — колебалась Воля. — Фамели… Фамилия, значит. Пишите сверху свою фамилию, имя и отчество.
Девушки окружили Мебельную плотным кольцом, они быстро застрочили самописками на бланках свои Ф.И.О.
— Дальше… «Вот»? Что-то знакомое? Ага, «вот» — это «что», а «что» что?
Спасибо помог темнокожий заезжий гость, он пошел с радостью навстречу, широко раскинув руки.
— Что, красавица, непонятно? Помочь? Наркотики есть?
— Ой! — всполохнулись девушки. — Нету, что же делать? Мы не знали.
— Нет, значит?
— Нет!
— Так и пишите. Огнестрельное оружие есть?
— Тоже нет. А зачем?
— Пишите. Валюта?
— Тем более…
— Валюта есть, — сказала с гордостью Мебельная. — В сумочке на шестнадцать дней каждому по доллару в день.
— Почему так мало? — удивился темнокожий друг.
— Мы в порядке культурного обмена.
— Зря вы деньги держите в сумочке, — сказал Мебельной темнокожий друг в джинсах. — Будете идти по улице, мафиози подскочит на мотоцикле, вырвет сумочку и тю-тю, только его и видели.
— Неужели и там! — ужаснулась Воля Мебельная, быстро встала спиной к другу в джинсах, вынула из сумочки валютные запасы и спрятала в надежное место за лифчик. Так оно надежнее! У нас номер не пройдет!
— Раздай девчонкам их копейки, — попросил Вася Лепехин, который тоже не знал, где писать об отсутствии наркотиков и огнестрельного оружия.
— Ни за что! — сказала как отрубила Мебельная. — Твой дружок Жорик моментально их перелицует на пиво в банках, а на месте не на что будет сигарет купить. Знаем, не впервой.
Больше ничего достопримечательного в пути не произошло, разве только осветитель Жора, смертельно оскорбленный выпадами главы группы, пошел к стюардессам и выпросил бутылку сухого вина за счет первого класса, где постановление о борьбе с алкоголизмом и самогоноварением еще не набрало силу.
«О, море в Гаграх!» Вы бы видели море в Абу-Бубу Берега Верблюжьего бедра! До горизонта сплошная расплавленная глазурь… Волны в штиль, как при среднем волнении на Пицунде. Местные мальчишки оседлывали гребни волн и мчались на дощечках к берегу, как рокеры в два часа ночи на мотоциклах, по крайней мере, шума было не меньше. Теплые волны выбегали на берег к ногам пальм, в том числе кокосовых и финиковых, что характерно, на них висели плоды. В воздухе звучала тягучая томная мелодия, часть домов утопала в зелени, другая часть не тонула, по асфальту бежали «мерседесы», ишаки и верблюды, кругом прыгали козы. Наверное, на душу населения по козам жители Абу-Бубу занимали первое место во Вселенной. Козы, хотя выглядели облезлыми, были весьма подвижными и первозданно шкодливыми, они умели ходить по вертикальным скалам, к счастью, пока не научились залезать, подобно мальчишкам, на верхушки финиковых и кокосовых пальм, а то бы местные жители остались без продуктов питания. Козы, по словам ученых, превратили Африку в пустыню Сахару, и если в Абу-Бубу уцелели островки зелени, так это потому, что рогатая саранча приспособилась жевать обрывки старых газет, полиэтиленовые пакеты и лысые покрышки от «мерседесов». Недаром говорится: «Корова от бога, коза от дьявола».
Берег Верблюжьего бедра встретил артисток самодеятельного ансамбля довольно прохладно, в том смысле, что на дворе, хотя и свирепствовала лютая жара, встречающих, тем более восторгов будущих зрителей, не наблюдалось, что поставило коллектив в экстремальные условия: «Куда пойти и что сказать?»
Караванные тропы находят по костям вьючных животных, след от «Ручейка» обозначился падшими шубами, теплыми сапожками и пуховыми шалями, которые очень полезны в Оренбурге, здесь же были наоборот. Лишь один Жорик воспринял происходящее как должное, не заметив перепада температуры в семьдесят градусов. Человеком он был натренированным, один раз заснул после торжественного заседания по случаю ноябрьских праздников в сугробе, и то ничего, даже не простудился. Он бодро шел последним в строю и подбирал падающие вещи, Вася Лепехин с трудом помогал словами: «А это Веркино… А это Любаши… А это, слева, Зинкино… А это чемодан самой Воли». Чемодан руководителя оказался тяжелым, точно в нем лежали книги. В здании аэропорта неназойливо гудели мощные кондишены, люди отдышались, огляделись, пришли в себя и с некоторым изумлением, наконец, поняли, что добрались до желанного берега. Аэропорт оказался международным, на его полосы садились и взлетали не только военные самолеты, но и гражданские всех стран, в основном «Боинги-407», наш ТУ-104 скромно притих на левой крайней стоянке, заглатывая керосин из бензозаправщика, видно, тоже утоляя жажду. Его покой стерегли солдаты у пулеметов на высоких бетонных башнях, и хотя близживущие террористы по случаю религиозного праздника не планировали в ближайшем будущем терактов и угона самолетов с заложниками, тем не менее солдаты стояли начеку.
Девушки разглядывали в карманных зеркальцах свои распаренные личики; затем они увидели из окон и море-океан, морской порт, рукой подать, где у причала стоял родной корабль (морской), с него производилась разгрузка, по сходням на белый берег сползали странные машины, выкрашенные в традиционный яркий сурик, они напоминали огромных пауков, вставших на задние лапы, вперед торчали угрожающие клешни. Егор Евсеевич глазам не поверил, когда увидел СУМ-508М, снегоуборочные машины, знакомые по зимнему Воронежу. Зачем их привезли в тропики, оставалось загадкой, режиссер не стал ломать голову, решив, что это государственная тайна.
Он попросил Зину дать закурить: Егор Евсеевич тридцать лет бросал курить, поэтому не покупал табачные изделия.
— Для вас, — охотно достала пачку «Опала» Зина, — хоть все!
