— Огурцы! — разозлился Вася Лепехин.
— Сколько? Один к трем! Хорошо, один к четырем? Больше никто не даст.
Пока Вася соображал, что от него хотят, мужчины куда-то ушли, мимо прошел милиционер.
— Чего они хотят? — озадачился Жора.
— Видно, заготовители, — решил Лепехин. — В большом городе с капустой и морковкой напряженка: дома большие, а погребов нет.
В «Березке» было оживленно. Васю с Жорой шибануло в угол, потом протащило по залам и они осели, как на мели, в конце шумной и агрессивной очереди: давали сверхмодное, что именно, понять было некогда. В конце концов Вася купил сверхмодное, спасибо Жора отдал ему свои семнадцать долларов, так как коробка стоила тридцать четыре.
— Мне они ни к чему, — сказал Жора. — Я всю жизнь мечтал о бельгийском пиве.
Распаренный, помятый Вася Лепехин вскрыл коробку… В ней лежали русские валенки с серебряными шпорами. Французские изготовители прореагировали на сенсационный матч в Абу-Бубу, снимок жены посла Нидерландов в пимах и в норковой шубке красовался на крышке коробки.
— Караул! — завопил на весь магазин Вася. — Эти же валенки я сам катал, а с меня такие деньги содрали!
За бузу Васю и Жору отвели к директору магазина, тот вник в дело и ответил:
— Понимаю вас, товарищ, возмущение в духе времени! Но суть тут не в нашей продукции, а в их шпорах с малиновым звоном. Валенки не предлог для конфронтации, а альтернатива для торговли.
Вернувшись к родному очагу, Лепехин узнал, что его мастерскую закрыли.
И напрасно он писал письма и жалобы в район и выше, ему отвечали коротко и однообразно:
