– Но я при этом стану пытаться вас переориентировать!
– То есть?!
– Я буду продолжать за вами ухаживать. Главное, чтобы вы соглашались на встречи и с Бо, и со мной. Идет?
– Ну… только в том случае, если с вашей стороны не будет никаких… сексуальных домогательств! – выпалила я. (О, прощайте, постельные сцены романов, окрашенные новыми тонами!)
– Мне кажется, что в этом плане я легко вырвал бы победу у него из рук, но вы правы: чем больше препятствий, тем желаннее приз! А приз – вы!
– Ну… это в том случае, если победите вы. Если победа будет за мной, приз получу я – Богдана Далматова.
– Бо – не приз. Если я проиграю, то через некоторое время вы убедитесь в том, что и ваша победа есть поражение.
– Вы так не любите брата?
– Напротив. Я его очень люблю. Пожалуй, даже излишне. Как родитель увечное дитя!
– Да что же такого увечного в Бо? – изумилась я. Кроме некоторой мягкотелости, я пока не заметила за ним никаких недостатков.
– Пусть это тоже входит в условия пари. Вы все узнаете сами. Я не стану вам подсказывать и давать правильное направление. Я же заинтересованное лицо!
Мне оставалось только кивнуть, а в комнате снова повисла тяжелая тишина, которую опять первым нарушил Георгий:
– Расскажите мне что-нибудь о себе. Я ведь знаю только то, что вы работаете в детском журнале. Вы кто? Редактор? Или заведуете каким-нибудь разделом, например, сказками? Или стихами? Я в этом ничего не понимаю…
Я в этом тоже понимала мало. Кто его знает, какие должности существуют в детском журнале… Пожалуй, стоит согласиться на заведование сказками, что я Георгию и выдала сквозь зубы. Мне было несколько не по себе. Приходилось на ходу сочинять себе биографию, да еще отличную от той, что я втюхивала Бо. Как бы потом со своих придумок не сбиться! А чего, собственно, сбиваться? Или я не писательница? Могу ведь держать в мозгу до двадцати персонажей одновременно со всеми особенностями их существования и сложными взаимоотношениями. А я сейчас и есть персонаж! Полностью придуманный! С чуть раздвоившейся биографией! Ничего, запомнить нетрудно! Посмотрим, кстати, легко ли живется персонажу, жизнью которого распоряжается «чужой дядя»!
– Вам… – начал Георгий, но я не удосужилась дождаться вопроса целиком. Я уже жила жизнью «персонажа», а потому ответила:
– Мне тридцать лет. – Почему бы не убавить себе возраст, ежели чистый тридцатник для сюжета предпочтительней. Семейное положение тоже можно подкорректировать для дела. – И я не замужем, если это вас интересует.
– Почему? Развелись?
– Нет… Мой муж был сильно болен и… в общем… он умер… Детей нет… Когда муж болеет, какие уж тут дети…
Поверьте, у меня и в мыслях не было, что я хороню собственного мужа. Он жив-здоров, и я очень, рассчитываю, что с ним ничего плохого не произойдет. Муж умер у героини нового романа, потому что ей так легче завязывать отношения с другими мужчинами. Вы думаете, что смерти и убийства в своих книжках мы описываем только для того, чтобы придать произведению элемент триллера? Бывает такое, не спорю… Но чаще мы убиваем тех героев, которые мешают дальнейшему развитию сюжета, с которыми надо много возиться, чтобы встроить их в и без того сложные взаимоотношения других персонажей. Нет человека – нет проблем!
Чтобы перехватить инициативу, я начала расспрашивать Георгия:
– А о вас я теперь знаю, что вы стоматолог, женаты…
– Я развожусь! – поспешил вставить он. – Вы же в курсе!
– А почему разводитесь? Марина, по-моему, очень славная!
– Ну… я бы сказал, что она себе на уме.
– Все мы себе на уме.
– Верно, но она… Марина… страшная эгоистка!
– Все мы эгоисты, – зачем-то пронудела я. Еще бы сказала: «Кто здесь не эгоист, пусть первым бросит камень в Марину или меня».
– Да… но… впрочем, к делу это не относится… Мы вполне можем считать, что Марины нет в моей жизни.
– Вы расстаетесь с ней без капли сожаления?
– Пожалуй…
– А дети?
– Детей нет. Марина не хотела…
Я прекрасно помнила, что говорила мне по этому поводу Марина, а потому решила уточнить:
– Именно не хотела? Или все же не могла их иметь?
– Почему вдруг не могла?! Очень даже могла, но болезненно не хотела. Тщательно следила за тем, чтобы не забеременеть. До идиотизма…
Темные глаза Георгия уставились в одну точку на этикетке «Бейлиса», а я думала о том, кто же из них лжет и с какой целью?
– То есть вы давно в раздрае? – выдала я очередной вопрос.
– Да. Уже несколько лет живем под одной крышей как соседи.
– Вообще-то вы затянули любимую песню неверных мужей. Вы неверный муж?
– Да, я неверный, но с полного согласия жены!
– То есть как?
– А так! Мы с ней заключили соглашение о том, что каждый живет своей жизнью и старается не мешать другому.
– Зачем же тогда разводиться, если ваше сосуществование вполне комфортно?
– Было комфортно, пока Марина не узнала о моих отношениях с ее лучшей подругой.
Я в удивлении выгнула бровь. Он говорил правду. Пожалуй, есть смысл вернуть бровь в нормальное положение. Я вернула и опять спросила:
– А что, можно с кем угодно, только не с подругой?
– Похоже, что так…
Мне показалось, Георгий чего-то не договаривает. Может быть, тоже потихоньку сочиняет себе новую биографию? Имеет право.
Для чистоты эксперимента я решила уточнить:
– А с подругой вы продолжаете встречаться?
– Нет… Марина как-то застукала нас с ней… Нет, не в постели… В маршрутке… у меня тогда машина была в автосервисе… Так вот, только я увидел изумленные Маринины глаза, у меня к любовнице все как отрезало, хотя… если честно, и было-то немного… Наверно, поэтому сразу и отрезало… Бросил ее одну прямо на улице и ушел, о чем почему-то совершенно не жалею. От встреч уклоняюсь, на звонки и эсэмэски не отвечаю…
– Может быть, все же продолжаете любить жену?
– Нет! Давно нет! Да и она меня не любит…
– А вдруг вы ошибаетесь? Может быть, Марина вас любит и поняла это, наконец, именно тогда, когда увидела вас с подругой?
– Нет, не любит… – холодно возразил Георгий, явно собираясь соскочить с неприятной ему темы. – Я это знаю точно.
Ага! Он знает точно! Марина мне говорила совсем другое! Да кто ж из них говорит неправду? Скорее всего, Далматов. Он же ко мне клеится!
– То есть вы сейчас абсолютно одиноки, – начала я, – и лишь любимый младший брат – отрада?
– Примерно так.
