прилетел. Я ж понимаю – это неспроста. А ты молчишь. И вижу – что-то случилось.
– Я затем и приехал, Птиченька, чтобы понять, случилось или не случилось. Искал тебя, чтобы поговорить. Не мог там у твоих оставаться в таком состоянии. Мне с тобой кое-что обсудить надо.
– Вы тут оставайтесь, – велел понявший все Геныч. – Мы с дедом ребенка уложим.
– Ее накормить надо сначала. И памперс сменить. Ты справишься? Я вот сейчас бутылочку приготовлю…
– Я и бутылочку приготовить смогу. Там же все написано, а я читать умею, Мухина. С давних пор. Сиди уж, говори по делу.
– Мы тогда… Мы на улицу пойдем, да, Петя? Спасибо тебе, Ген.
Сана понимала, что просто так, из-за пустяка не полетел бы Петр в Москву. Она тревожилась, ожидая плохих вестей.
Уселись в шезлонги.
– Помоги мне, Птича! Очень прошу, помоги, – сказал Петр отчаянным голосом.
– Петечка, милый, я всем тебе помогу, что в моих силах, обещаю, – горячо отозвалась Сана.
– Не обещай зря. Ты, может, и видеть меня не захочешь, когда я тебе все расскажу. Скорее всего, так и будет. Но другого пути у меня нет.
Петр явно собирался с духом. Сана молчала, ожидая его слов.
– Случилось вот что… Хотя… Нет, я не с сегодня и не со вчера начну… Тут надо сначала начинать. Только помни: я очень люблю твою сестру. Она – часть меня. Сердце мое. Про Юрку даже молчу. Но Ры… Она – моя совесть. Ну, ладно. Хватит просто слов. Все никак не решусь, хоть за этим и летел к тебе.
Слушай. Я до женитьбы жил, любви не зная. Ну, женщин было хоть отбавляй. Понимаешь, художник, модель… Все доступно, просто, легко… Чувств настоящих не испытывал. Влекло – получал. Нет – тоже плевать, другую найдем.
Ты помнишь, как я попал на эти курсы к Регинке? Искал толстуху в модели, и все не то. Вот нет такой дебелости, гладкости и – наглости… Знал, что хочу, знал, что востребуется, если найду точно то, что ищу… Но уж отчаялся найти.
Увидел это твое объявление, дай, думаю, попытаю счастья. Что я теряю, в конце концов? Деньги за курс обучения для меня доступные, толстушек там должно быть много – а вдруг?
И пошел.
Увидел твою сестру – глазам не поверил. Моя!
Но мысль эту отогнал. Я ж за другим туда шел. За делом. Заставил себя успокоиться. Подумал, главное – дело. А наша гуру – Мухина Регина – никуда от меня не денется.
И вот – второе чудо. Вгляделся во всех учениц, вижу: сидит та, которую я уж и отчаялся отыскать. Сидит моя гладкая толстуха, наглая, злая… Просто – сажай ее в мастерскую и твори.
После первого же занятия я ей и предложил этот вариант. Зачем, говорю, вам худеть? Вы ж себя не цените, вам равных нет по фактуре.
Она сначала мне и не поверила. Но я уболтал. Пригласил зайти, картины глянуть для начала. Чтоб хоть поверила, что я художник, а не трепач обычный.
Зашла, посмотрела, согласилась.
И на следующий день сразу после курсов пошли мы с ней в мою мастерскую уже работать.
Разделась она. Я ее усадил в подушки.
Смотрю – роскошь. Все по всем статьям то, что я искал.
Ну, что я тебе рассказываю…
В общем, после первого сеанса между нами состоялась… Ну, связь, понимаешь?
Я не удержался. А она… Она – простая, как две копейки. Так я думал. Давай, говорит, залезай на меня… Раз уж я тут голая. Чего добру пропадать? И я со смехом, вроде как подурачиться и полез. Ничего я всерьез не принимал и не думал принимать.
Ну вот так дело и шло. Я работал, потом развлекался. По-скотски. Какое-то скотство во всем этом было. И мне именно это скотство и нравилось.
Портрет я закончил. Получился такой, каким я и замышлял его сделать. Яркий, сочный…
Ну – все. Попрощались. Вроде даже легко так. Спасибо – пожалуйста. Разбежались. Я ей заплатил. Еще даже духов купил – порадовать. И с концами.
И потом… Ну, потом Регина. Заноза в сердце. Я-то знал, что люблю ее… Просто до боли…
– А как это, Петя, прости… Я не понимаю – это так можно: любить человека до боли и вступать в связь с другой? – спросила совершенно ошарашенная Птича.
– Да, так можно. Наверное, некоторые из нас так устроены. Кто-то – иначе. А я… Думал об одной, а возбуждался при виде другой… Я тебе все как есть рассказываю. И просто слушай сейчас, хорошо?
Короче… Я себя ненавидел… Были моменты такие… Ну – сказал себе: все, портрет кончен. Встречи кончены. Я понял, что Регина станет моей женой. И когда пошел ее провожать после курсов… Ну, понимаешь, все совпало. Все совпало – нашлась моя вторая половина. И никто мне больше не был нужен. Никто и никогда. Мы же тут же… Тянуло друг к другу неудержимо… Даже сейчас вспоминать – и то сердце заходится. И буквально на следующее утро я ее в загс повел заявление подавать…
– Я помню, – с улыбкой кивнула Сана. – Вы оба так смешно выглядели… Сразу видно: влюбленные дурачки. Правда… Ой, прости…
– Да, влюбленные дурачки. Я так и остался по отношению к своей жене – влюбленным дурачком. Удивляюсь всему в ней: и уму, и тонкости душевной, и характеру, и красоте… Да что там говорить. Ты сама все знаешь и видишь. В ней моя жизнь и мой свет. Это не для красного словца. Это так и есть.
И, казалось бы, что еще надо? Ты получил подарок свыше. Даже не подарок – Дар! Такую я больше не встречал.
И все шло – лучше не бывает.
Что потом?
Прошло где-то месяцев восемь. А я работал как заведенный. Я не хотел от жены отставать. Я же видел, как вы все пашете… Ну, мне надо было себя хозяином в доме чувствовать. Я и туда, и сюда… За все берусь… Сделал серию обнаженок с этой… толстухой моей. Идут – на ура. Деньги за них отдают, не считая. И я подумал: надо бы мне эту модель позвать. Новенькое что-то с ней соорудить. С натуры оно – сама понимаешь – качество другое. И энергетика у картины другая. Живая картина получается.
У меня уже к тому моменту все-все поменялось в жизни. Я даже думать забыл, что когда-то ее хотел и все такое… Остыл напрочь, даже если на свою же работу, ее портрет, смотрел, не помнил, что между нами что-то было. Причем телефон ее тоже найти не мог. Мой мобильник, где ее номер был, сперли у меня… Ну – и канула девушка с концами. Так я подумал.
Но только я так подумал – опа! Сама мне звонит. Надо повидаться, говорит.
Отлично. Приходи, говорю. Заодно и поработаем.
Пришла. Еще толще, чем была. В остальном – та же.
– Ну, раздевайся, – говорю.
Разделась.
Стал я работать. Она лежит, от нее жаром так и пышет.
– Что делал это время? – спрашивает.
– Жил, – говорю, – работал.
– Смотрю: кольцо у тебя обручальное. Ты, никак, женился?
– Женился, – говорю.
– По любви?
– По большой любви.
– Я, – говорит, – сейчас угадаю, на ком.
И, представь, точно мне сказала: на Регине. Я отрицать не стал.
Тогда она мне и заявляет:
– Поздравляю. Только ей не мешало бы знать, что у меня сын от тебя родился недавно.
Я прифигел.
– Как так «недавно»? Что за ерунда? Девяти месяцев не прошло… И быть не могло…
– Быть все может, раз родился. А девять месяцев – это не всегда. Он недоношенный. Можешь
