готовых целовать чьи-то задницы, то, вполне возможно, озабочен устранением своих партнеров, раз и навсегда. Может, именно это он и задумал.
— Что-нибудь еще по Мэдоксу?
— Нет. Потом я снова влезла в Интернет и стала искать информацию по СНЧ. Там ее не слишком много, чуть больше того, что нам рассказал Джон Насефф. За одним исключением — русские используют свою СНЧ-систему не так, как мы.
— Верно. У них в алфавите больше букв. — Я зевнул и прислушался к бурчанию в собственном желудке.
— Нет, разница еще в одном. — Она снова заглянула в свои записи. — Вот послушай. В США посылают СНЧ-сообщения своему подводному флоту как предупредительный сигнал, а вот русские в моменты усиления международной напряженности постоянно шлют своим ядерным подлодкам одно и то же послание, в котором сообщается, что все в порядке. И когда такая передача вдруг прекращается, это означает, что сейчас им будут передавать новое, срочное сообщение. И если оно не поступает на подлодку в течение времени, необходимого для прохождения СНЧ-сигналов — а это около тридцати минут, — тогда молчание воспринимается как знак того, что передающая СНЧ-станция уничтожена. На этот случай подлодка имеет приказ запускать ракеты по заранее определенным целям в США, Канаде или где-то еще.
— Господи, надеюсь, они вовремя оплачивают свои счета за электричество.
— Я тоже надеюсь, — кивнула Кейт. — Вот поэтому наш СНЧ-приемник в Гренландии и смог перехватить СНЧ-сигналы русских и определить местоположение передатчика на Кольском полуострове — непрерывный сигнал «Все в порядке» поступал в течение всего периода международной напряженности. А спровоцировали ее мы, чтобы заставить русских непрерывно посылать этот сигнал и получить возможность обнаружить их передатчик на Кольском полуострове.
— Ух ты! Какие мы умные! И что же после этого говорить о балансировании на грани ядерной войны! Как все-таки хорошо, что «холодная война» закончилась!
— Именно. Но это привело меня к мысли, что Мэдокс, который однажды уже сумел заполучить американские СНЧ-коды, мог раздобыть и аналогичные русские. Если верить этой статье — кстати, ее написал швед, — у русских не такое сложное и не столь непробиваемое для хакеров программное обеспечение для шифровки этих сообщений. Значит, Мэдокс вполне мог перейти на СНЧ-частоты, используемые русскими, и теперь хочет послать фальшивые сигналы русским подводным лодкам, чтобы те нанесли ядерный удар… по Китаю или Ближнему Востоку. Да по кому угодно, кто ему сегодня не нравится.
Я задумался над этим предположением.
— Что же, если русские коды легче добыть, чем наши, надо полагать, такая возможность имеется. Тот же передатчик в «Кастер-Хилл», но другие подлодки. Что там еще интересного про СНЧ?
— Только то, что индийцы изучают возможность создания собственной СНЧ-станции.
— А им-то за каким чертом она понадобилась? Томагавки запускать? Мало им, что ли, собственных казино, дьявол их задери?!
— Джон, я про Индию говорю. И про индийцев.
— A-a…
— Они работают над созданием ядерного подводного флота. И китайцы тоже. И пакистанцы.
— Вот гады! А следующими, видимо, этим займутся почтовые служащие. После чего мы спокойно попрощаемся с этим миром.
— Вообще-то мир становится гораздо более опасным местом, чем во времена «холодной войны», когда нас было только двое: мы и они.
— Точно. Какая, ты говорила, средняя цена на дома в Потсдаме?
Этого она, кажется, уже не помнила. Зато сообщила:
— Я еще там кое-что нарыла… Не слишком хорошая информация.
— Типа, скверная?
— Да.
— Что именно?
— Я все еще пытаюсь определить, насколько это скверно. Ладно, давай сперва покончим со всем остальным, а потом вернемся к этому.
— Твоя мама собирается к нам с визитом?
— Я не шучу.
— Ладно. Что у нас на очереди?
— Михаил Путов.
Глава 42
— Так, — сказал я. — Михаил Путов. В клубе «Кастер-Хилл» его не видать. Как насчет дома или офиса?
— Я звонила в его офис, и секретарша, мисс Крэбтри, заверила, что его там нет. А я ей сказала, что врач и звоню по очень важному вопросу, касающемуся состояния здоровья Путова.
— Хорошо придумала! Мне такое еще в башку не приходило.
— Это всегда срабатывает. Как бы то ни было, мисс Крэбтри слегка расслабилась и сообщила, что мистер Путов не появился на рабочем месте, не звонил, а все ее звонки по сотовому телефону тут же переводились в режим речевых сообщений. Она также звонила его жене, но миссис Путова не знает, где ее муж. По-видимому, тот никому не сказал, куда отправился.
— А номер его сотового ты заполучила?
— Нет. Мисс Крэбтри отказалась его дать. Но дала мне свой, чтобы связываться с ней в нерабочее время, а я оставила номер своего пейджера. Мисс Крэбтри, судя по голосу, начала волноваться.
— О'кей, стало быть, Михаил свалил из своего МТИ в самоволку. А что у него дома?
— То же самое. Миссис Путова почти в истерике. Говорит, что даже по дороге к любовнице Михаил звонит и излагает причины, по которым задерживается.
— Какой примерный муж!
— Джон, перестань изображать засранца!
— Да я просто пошутил. Итак, Михаил не просто отправился в самоволку. Он пропал без вести в ходе боевых действий.
— Да, если верить его жене и секретарше. По всей вероятности, он все еще в клубе «Кастер- Хилл».
— Нет. — Я помотал головой. — Если бы он был там, то позвонил бы. Человек в его положении, под наблюдением ФБР, просто так не исчезает, поставив жену и коллег перед необходимостью связываться с ФБР. Такого он ни за что не допустил бы.
Кейт кивнула.
— И это значит?..
— Ну, по всей видимости, не каждый, кто попадет в клуб «Кастер-Хилл», отбывает оттуда в том же состоянии, в каком приехал.
— Видимо, да, — согласилась она. — Ты был там уже дважды. Хочешь попробовать еще раз?
— Бог троицу любит.
Это она пропустила мимо ушей.
— Потом я поискала Путова в «Гугле». И получила несколько опубликованных им статей и неопубликованных заметок о нем самом, написанных другими физиками.
— Они его любят?
— Уважают. Он настоящее светило в мире ядерной физики.
— Здорово. Тогда зачем болтается рядом с Бэйном Мэдоксом?
— У них могут быть профессиональные взаимоотношения. Или же личные непонятно какого рода, мы
