Мы никогда вас ни о чем не просили. Мы ни разу не скомпрометировали здесь дипломатический персонал. И единственное, на что мы вправе рассчитывать, – это взаимопонимание.
– Что касается меня лично, то я полностью согласен с вами. Тем не менее опасения посла, опасения самого Белого дома, если хотите знать правду, заключаются в том, что один из вас – вы, Сэз Айлеви, морской атташе, военный атташе или еще кто-то, кто работает на вас, – завладев нынешним делом Фишера и Додсона, использует его в качестве орудия разрушения дипломатической инициативы. Я сказал достаточно.
Холлис подлил Бенксу еще скотча.
– Боюсь, что последнее слово окажется за мной, Чарлз. Вы боитесь нас, как пещерных людей. Однако хочу, чтобы вы вспомнили, сколько достижений военных и разведки, за которые было заплачено кровью, пустили на ветер именно госдепартамент и дипломатическая служба. Я сражался на войне, мой отец и ваш отец... Я прекрасно помню имя Прескотта Бенкса. Вспомните Ялту и Потсдам, когда ваши предшественники отдали Сталину все, кроме западной лужайки Белого дома. Вот почему мы сейчас и оказались в этом дерьме.
Румяное лицо Бенкса стало еще краснее. Он глубоко вздохнул и сделал глоток скотча.
– Да, это были для нас не самые приятные часы. В старости мой отец весьма сожалел о своей тогдашней роли.
– Конечно, прошлое – это пролог к будущему, но вы чересчур углубились в события, случившиеся еще до моего рождения, – напомнила Лиза.
– Ну, поговорим теперь о наших делах. Как вам известно, родители Фишера потребовали вскрытия тела своего сына. Мы получили его результаты, – проговорил Бенкс.
– Ну и?
– Медэксперт утверждает, что не травмы стали причиной смерти Фишера.
– А что же послужило причиной его смерти? – спросила Лиза.
– Остановка сердца.
– Остановка сердца – это причина всех смертей, – заметил Холлис. – А что вызвало остановку сердца?
– Частично она вызвана травмой. Но главным образом – алкоголем. В крови и тканях мозга мистера Фишера обнаружено смертельное количество алкоголя.
– Кагэбэшники ввели ему в желудок алкоголь до его смерти – через желудочный зонд, – заключил Холлис. – Превосходный яд, почти повсюду пользуются этим методом.
Казалось, Бенкс испытал неловкость от того оборота, который приняла их беседа.
– В самом деле? Такое возможно сделать? – Он так посмотрел на Холлиса, словно тот открыл ему глаза на мир. – Это ужасно!
– Так что, у нас нет улик? – спросила Лиза.
– Совершенно верно, – подтвердил Бенкс.
– Вы верите, что мистер Фишер был убит?
Бенкс задумался.
– Косвенные улики, конечно, указывают на это, – сказал он. – Я не идиот, Лиза, и посол тоже не кретин.
– Это утешает, – вздохнула она. – Я понимаю ваше положение.
– В самом деле? Должен заметить, что лично я восхищаюсь вашей прямотой и силой духа. И скажу вам, между нами, посол тоже восхищен вами. Тем не менее я пришел к вам, чтобы вновь предупредить, что если кто-либо из вас, вернувшись в Штаты, хоть единым словечком упомянет об этом инциденте, то вы оба станете безработными и нетрудоспособными, а возможно, и объектами юридического преследования. Вам ясно?
– Полагаю, Чарлз, вы слишком долго жили в Советском Союзе. Не надо нам угрожать подобным образом в моей стране, – жестко сказала Лиза.
– Извините... Я просто передал то, что мне известно.
На несколько минут воцарилось неловкое молчание, затем Бенкс протянул руку.
– Ну что ж, увидимся на прощальном вечере.
– Вы мне очень нравитесь, Чарлз. – Лиза поцеловала его в щеку.
Бенкс смущенно улыбнулся, пожал руку Холлису и заключил:
– Такие, как вы, – самые несвободные люди в свободном обществе.
После ухода Бенкса Лиза сказала:
– Предложив нам морковку, он хочет, чтобы мы съели и ботву.
– Да, для нас наступили крутые времена.
Глава 25
Холлис осмотрел себя в зеркало и вошел в просторный зал для приемов. Этикет требовал, чтобы он как женатый мужчина, жена которого отсутствовала, явился без женщины.
Вечер длился уже около часа, и сотрудники посольства уже опередили его по части выпивки раза в три. Холлис оглядел зал и увидел направлявшегося к нему Джеймса Мартиндэйла из протокольного отдела.
– Хэлло, Сэм, – поздоровался Мартиндэйл.
– Хэлло, Джим.
Он испытывал к этому человеку необъяснимую симпатию, несмотря на его бессмысленную работу и официальные манеры.
– Какие симпатичные проводы мы устроили для вас, полковник.
– Вижу и весьма польщен.
– Надеюсь, вы понимаете, почему мы не пригласили ваших коллег из советских ВВС?
– Вы просто не хотите их кормить, не так ли?
– Мы также не пригласили ваших коллег из других посольств, чтобы не ставить их в неловкое положение.
– Вы весьма предупредительный и чуткий человек, Джим.
– Но я все же послал устные и неофициальные приглашения вашим друзьям в британском, канадском, австралийском и новозеландском посольствах.
– Нам, англосаксам, надо держаться вместе.
– Да. И еще зайдут военные атташе из НАТО, чтобы попрощаться с вами.
– Вы имеете в виду моих приятелей-шпионов? Надеюсь, вы пригласили ирландцев?
– Пригласил. Лучше подобные события не афишировать, чтобы у принимающей страны не создалось впечатления, что мы их оскорбляем.
– Однако мы оскорбляем их, старина Джим. Вы действительно думаете, что в честь меня устроили бы какой-нибудь вечер, если бы меня вышибали из Англии или Ботсваны?
– Ну, если строго следовать протоколу...
– Где бар? – перебил его Холлис.
– Там, в дальнем углу зала. Я также пригласил американских журналистов и их жен. Многие из них сюда заглянут, но не для того, чтобы говорить о делах.
– Неплохая мысль.
– Я объяснил мисс Родз все, что сейчас сказал вам, и она все понимает. Мне бы хотелось воспользоваться возможностью и выразить вам самые наилучшие пожелания и высоко оценить проделанную вами здесь работу, Сэм.
– Благодарю вас. Я...
– Это все, что я могу сделать при данных обстоятельствах. – Он обвел рукой зал.
– Послушайте, меня же не отловил милиционер за какую-нибудь чепуху. Просто меня застукали на шпионаже. Не более того...
– Конечно, придут и посол с супругой, но они не станут задерживаться, поскольку у них назначена еще одна встреча.
– Вы пили?
Мартиндэйл усмехнулся.
– Немного. Пойдемте со мной.
