политические заключенные, переведенные из ГУЛАГа. – Он немного помолчал и добавил: – Итак, как я понял из записи телефонного разговора Фишера с посольством, американские инструкторы называют это место «Школой обаяния миссис Ивановой». Подобный сарказм, по-видимому, характерная черта ваших соотечественников, не так ли?
– У нас есть вечерние курсы по сарказму, – ответил Холлис.
– Похоже, вы тоже их выпускник, Холлис.
Они гуляли словно старые приятели. Так, по крайней мере, могло показаться со стороны.
– Недостаток нашей школы в том, что все инструкторы-мужчины – бывшие пилоты. Хорошо, что они разные по своему социальному происхождению. Но их профессиональный и жизненный опыт во многом схож. Это минус, поскольку они не представляют собой весь спектр американского общества. Поэтому такие люди, как вы, Холлис и мисс Родз, для нас ценное приобретение.
Они подошли к симпатичному деревянному домику, у стены которого стоял автомат кока-колы. Буров опустил монеты и протянул Лизе и Холлису по банке знаменитого американского напитка.
– Настоящая кока, – сказал он и рассмеялся.
Холлис и Лиза сделали по глотку и переглянулись.
Кока действительно была настоящей.
Буров предложил им присесть в кресла-качалки на крыльце деревянного домика, чтобы передохнуть.
– В этом государстве только один хозяин, – продолжал он. – Мы – КГБ. Нас знают как щит и меч партии, но в действительности мы служим не партии, не государству и не народу. Мы служим самим себе. Нас боятся даже военные, а ведь в их руках оружие. Но самое мощное оружие у нас – это иллюзии. Они позволяют как угодно манипулировать обществом.
– Это в духе русских, – заметил Холлис.
Буров сжал губы и зло взглянул на Сэма. После недолгого молчания спросил как ни в чем не бывало:
– Хотите зайти в дом?
Холлис кивнул.
Они вошли в большой светлый зал.
На стене висел большой американский флаг.
– Здесь находится так называемый «Пост ООО» ветеранов иностранных войн, – сказал Буров.
– Как это удручает, – вздохнула Лиза.
Это было что-то вроде комнаты отдыха: стеллажи со множеством американской периодики, библиотека, столы для игры в карты, в пул[20], в рулетку, видеомагнитофоны. В зале находилось человек двадцать: инструкторы и ученики. Они взглянули на вошедших, но ни один из них не поднялся им навстречу.
– Ваши соотечественники получают информацию о жизни современной Америки. Видеозаписи присылают нам консультанты из Вашингтона, Нью-Йорка и Сан-Франциско, а также наше посольство. Книги, журналы и газеты поступают сюда ежедневно, – объяснил Буров.
Холлис обратил внимание на красивого ухоженного мужчину лет пятидесяти с лишним. Вместе с молодым человеком он смотрел по видео американский фильм. Сэм узнал сцену из «Странной парочки».
Молодой человек громко рассмеялся и повернулся к мужчине.
– До сих пор не понимаю, евреи эти парни или нет, – говорил он с нью-йоркским акцентом.
– Не совсем ясно, – ответил инструктор.
– Унгер – еврейская фамилия, верно?
– Верно.
– Значит, Унгер может быть белым евреем.
– Что это за белый еврей? – спросил американец.
– Вы никогда не слышали такого выражения? Это еврей, который ведет себя по-еврейски.
– Ни разу не слышал.
Молодой человек задумался.
– Так мне сказал Билл. Он сказал, что это считается комплиментом. Однако я слышал от кого-то еще, что это своего рода оскорбление.
– Я не знаю всего на свете, – пожал плечами инструктор.
– А все-таки это комплимент или оскорбление? – спросил Буров у Холлиса.
– Довольно приятный комплимент, – ответил Холлис.
– По-моему, вы лжете, – улыбнулся Буров. – Иногда здесь лгут. И это всегда создает проблемы. Но обычно мы проверяем такие вещи.
Холлис посмотрел на американцев, бывших его братьями-летчиками, и сердце его защемило. Он взял Лизу за руку и вывел из зала. Буров вышел за ними, и они остановились на крыльце.
– Видите ли, ложь по оплошности – самая большая трудность, – продолжал Буров. – Наши инструкторы – небольшие энтузиасты своего дела, так что... – Он взглянул на Холлиса. – Вы чем-то обеспокоены?
– Нет.
– Ах да, эти люди... Как это бессердечно с моей стороны! Но с ними все в порядке, Холлис. Они прекрасно себя чувствуют.
Лиза положила руку Холлису на плечо.
– Все в порядке, – кивнул тот.
– Из Минска мне позвонил один человек. Он подозревает, что вы вычислили его. Вы догадываетесь, о ком я говорю, Холлис?
– Вы говорите о Майке Салерно.
– Да, совершенно верно. Как это вы раскусили его?
– Я видел, как он курил сигарету, – ответил Сэм.
– Понятно, – задумчиво кивнул тот.
Лиза переводила взгляд с одного на другого.
– Майк?.. – наконец выдохнула она.
– Да, – подтвердил Буров. – Вас одурачили, мисс Родз? Боже! – он снова обратился к Холлису. – Однако вы понимаете, полковник, что если кто-нибудь не распознает волка в овечьей шкуре, как это сделали вы, то какая ошибка может пройти незамеченной. Я вовсе не умоляю вашу проницательность! Однако и более проницательных людей, чем вы, обводили вокруг пальца мои выпускники, например, хорошего знакомого мисс Родз, Сэза Айлеви. Те же Келлумы, к примеру.
– Келлумы?! – воскликнула Лиза. – Дик и Энн? – Она в ужасе посмотрела на Холлиса.
– Да, Лиза, – сказал он.
Она закачала головой.
– О Господи... Боже мой... я не верю...
Буров улыбался и не скрывал, что получает наслаждение от этой сцены.
– А ведь есть еще три тысячи наших в Америке, в ваших посольствах, на ваших военных базах за границей. Фантастика, не правда ли?
Холлис очень надеялся, что Буров теперь понял и поверил, что Лизе известно совсем немногое.
– А как вы раскусили Келлумов? – спросил Буров.
– Простая проверка биографических данных. Но, по правде говоря, они оказались великолепными актерами.
– Да, это большая неприятность. Теперь мистер Айлеви допрашивает их. Он хорошо умеет допрашивать?
– Представления не имею, – сказал Холлис. – А вы не собираетесь менять место расположения школы? Ведь Додсон на свободе, а Келлумы в руках Айлеви.
Буров пожал плечами.
– Я бы предпочел этого не делать. Но не все зависит только от меня. А как бы вы поступили на моем месте, Холлис?
– Ну, заявил бы, что это моя вотчина и я в ней хозяин. Я бы постарался не поддаваться давлению Вашингтона или Кремля. Надо создавать иллюзию.
