– Безусловно, полковник.
– Мы здесь пробуем и кое-что новое, – продолжал Буров. – Выпускники нашей школы, которые провели по крайней мере шесть лет в Америке, возвращаются сюда инструкторами. Мы ведь не можем вечно полагаться на иностранных инструкторов. Мы научимся воспитывать учителей. Наступит время, когда эта школа будет выпускать две тысячи «американцев» ежегодно. К концу столетия в вашей стране окажется наша «пятая колонна».
И Холлис, и Лиза молчали. Буров подвел их к небольшому деревянному домику с зелеными ставнями.
– Здесь жил майор Додсон, – сказал он. – Вы можете пожить в нем эту неделю. Вам ведь столько времени потребуется для принятия решения? Проходите.
Сэм огляделся вокруг. Дом был простым, но удобным. Над камином – книжные полки. Додсон предпочитал английские романы и детективы.
– Эта дверь ведет в маленькую кухоньку, – сказал Буров Лизе. – Там вы найдете стаканы и какую- нибудь выпивку. Вы не будете так любезны приготовить напитки?
Она враждебно посмотрела на него и прошла на кухню.
– Эта женщина очень независима, – понизив голос, сказал Буров Сэму. – Американские женщины... И как вы только их терпите?
– Они занятны, – ответил тот.
– Они – избалованные сучки.
Буров включил электрообогреватели и попросил Холлиса растопить камин.
– Вы хорошо переносите русские зимы?
– Вполне сносно. У меня же награда Джоэла Барлоу.
– Я прослушивал эту запись, вы знаете. Это было оскорбительно, низко и омерзительно, Холлис.
– Наверно, вам просто не стоило подслушивать чужие разговоры.
– Вашей подруге нравится Россия.
– Но не люди, правящие ею теперь.
– Теперь и навсегда.
– Я так не думаю, полковник.
– Будьте же реалистом, Холлис.
– Стараюсь.
– Вот вам один совет: постарайтесь держать рот на замке. Мы очень снисходительны к вам только потому, что нам нужны ваши знания. Однако кое-кто из инструкторов заходит слишком далеко, – сказал Буров.
– И вы их расстреливаете.
– Только в крайнем случае.
Из кухни вернулась Лиза с тремя стаканами бренди на подносе. Один она подала Холлису, второй взяла себе, а третий поставила на край стола. Буров поднял свой стакан.
– За ваш новый дом, господа. Надеюсь, вы находите его более привлекательным, чем камера?
– Пока нет, – ответила Лиза.
Буров сделал несколько глотков и сказал:
– Вам, наверное, интересно знать, как здесь обстоят дела с сексом. Каждому позволено выбрать себе партнера. Вы можете в это поверить? – Буров отпил бренди и продолжил: – В самом начале большинство мужчин оказались чрезвычайно неразборчивыми в своих связях. Теперь они поутихли и вступили в моногамные отношения. Все женщины из ГУЛАГа, в основном политические, но есть и несколько уголовниц. Главным образом осужденные за экономические преступления. Между прочим, Додсон был один из тех, кто избегал женской компании. Кое-кто утверждает, что он вел исключительно целомудренный образ жизни, храня верность своей жене.
– Тут есть законные супружеские пары? – спросила Лиза.
– Нет, но некоторые заключают псевдорелигиозные браки. Самые неуемные по пятницам собираются на нашем «курорте». Там можно встретить всех учениц. Думаю, что вы будете здесь меньше скучать по дому, чем в посольстве.
Холлис почувствовал, что Буров ему до смерти опротивел.
– Нам бы хотелось побыть вдвоем, – сказал он.
– Конечно, – кивнул Буров, вставая. – Для вас обоих это время было довольно трудным. – Он шагнул к двери. – Если что-нибудь понадобится, сообщите об этом интенданту, он в штабе. Здесь неподалеку торговый центр. В спальне вы найдете ваши вещи. К сожалению, весь ваш багаж отослан вашим ближайшим родственникам.
– А что с иконой мисс Родз? – спросил Холлис.
– О, если хотите, я верну вам ее. А кто же все-таки вырезал на ней серп и молот?
– Келлумы, я полагаю, – сказал Холлис.
– В самом деле? Это было варварским поступком с их стороны. Итак, я пришлю вам икону, если хотите. Так вам нужно что-нибудь еще? Нет? Что ж, прекрасно, я превосходно провел утро. Надеюсь, вы тоже. – С этими словами Буров удалился.
Холлис внимательно осмотрел комнату и заглянул в спальню.
– Вообще-то мне здесь не очень нравится. Не в моем вкусе, – заметил он.
Лиза обняла его.
– Хочу, чтобы ты знал и никогда не забывал, что я люблю тебя, – сказала она.
– Надеюсь, что это так. Мне кажется, что мы рискуем остаться здесь на всю жизнь.
– Мы не останемся здесь на всю жизнь, Сэм. Нет! Ни за что! Или мы вернемся домой, или умрем.
– Не говори глупостей, – возразил Холлис и потер кончики пальцев друг о друга.
Она поняла его предостережение.
– Я зверски устала и вымотана до предела. Мерзко себя чувствую. Боже, как все это ужасно, Сэм... эта камера... я просто ненавижу этого человека!
– Ложись-ка лучше на диван и отдохни. – Он уложил ее и накрыл курткой, а сам уселся в кресло.
– Ну как, я смело себя вела? – спросила Лиза.
– Очень. Спи. Поговорим позже.
Холлис уставился на огонь. Его мысли вернулись к соотечественникам, которых он здесь встретил. Они выглядели жалкими, несчастными призраками, потерявшими свои души, брошенными на произвол судьбы, существовавшими между жизнью и смертью. Сэм пытался представить себе, как они прожили здесь почти два десятилетия, и не мог. Он пытался понять всю чудовищность системы, породившей подобное место, и не мог. Он пытался придумать какой-нибудь выход, и не мог.
Глава 33
Вечером Сэм и Лиза вышли прогуляться.
– Наконец-то мы можем поговорить, – вздохнула Лиза, когда они шагали по дорожке к футбольному полю.
– Не здесь, чуть дальше, – сказал Сэм. – На дорожках могут быть установлены подслушивающие устройства, направленные микрофоны.
Они свернули на тропинку и через несколько минут оказались у небольшого оврага.
– Лучше нам говорить шепотом, Лиза.
– Значит, мы пробудем здесь всю оставшуюся жизнь, Сэм?
– Надеюсь, нет.
– Сэзу известно, где мы?
– Думаю, он понимает, что мы не попадали ни в какую вертолетную катастрофу. Может быть, он догадывается, что мы здесь, а не где-нибудь еще. А вообще-то нам повезло, что мы оказались тут, а не на Лубянке.
– Значит, нас попытаются вытащить отсюда или обменять на кого-нибудь?
– Не знаю.
– Знаешь. Ты знаешь. Почему ты лишаешь меня последней надежды?
Холлис коснулся ее руки.